„У каждого свой черед!" – смеялся Боб, обращаясь к колоссу. Но не мне ли был адресован этот сарказм?
А теперь никакой надежды! Желтокожий дикарь сторожил дверь Флоранс. Дикарь, которого ничто не заставит уйти.
Если бы у меня было много денег… Но в качестве состояния на „Яванской розе" у меня был лишь долг сэру Арчибальду.
Воспоминание об этом шуте гороховом принесло мне некоторое облегчение. Облегчение, надо сказать, того же свойства, что и мое страдание.
По меньшей мере, его-то я одурачил, высмеял, оставил в дураках (я не хотел думать о том, что это произошло с помощью Боба). Я, по крайней мере, отыгрался на нем. Что я мог поделать, если он использовал ярмарочного борца, чтобы защищать предмет своей старческой страсти?
Он не рискнул прийти один потребовать у меня объяснений. Я мог бы смести его одним махом руки, я мог бы…
В то время как я успокаивал себя таким образом, сэр Арчибальд вошел в обеденный зал и направился прямо ко мне.
– Лейтенант, – сказал он, – вы должны дать мне некоторые объяснения.
В манере, тоне сэра Арчибальда было что-то серьезное, похожее на достоинство, отчего я какое-то мгновение не мог вымолвить ни слова. Даже Боб с любопытством взглянул на нас.
– К вашим услугам, сэр Арчибальд! – ответил я наконец.
– Мне необходимо быть с вами наедине!
– Само собой!
Мы вышли на палубу. Случаю было угодно, чтобы сэр Арчибальд остановился в том самом месте, где Ван Бек крутил меня как петрушку. Вновь я ощутил прилив горечи.
– Ну, вы желаете удовлетворения? – грубо спросил я. – Выбирайте оружие!
Сэр Арчибальд, казалось, не слышал меня. Он смотрел на перевернутую спасательную шлюпку.
Вдруг он схватил меня за рукав, я снова почувствовал дрожание алкоголика, и снова мне показался смешным его голос, когда он взвизгнул:
– Как далеко вы зашли с Флоранс?
Резким рывком я высвободился из его слабых рук и воскликнул:
– Спросите об этом у нее!
– Нет, нет. Она ничего не скажет. Я должен узнать это у вас.
– Что узнать?
– Все ваши… жесты… да… все гнусности!
Сэр Арчибальд с минуту помолчал, а потом тихим голосом произнес:
– Я хочу… хочу знать, что вы с ней делали.
Его неожиданный шепот, то, как он приблизил свое лицо к моему, дрожание губ, нездоровый блеск в глазах – все заставляло меня думать, что сэр Арчибальд страдал от ревности меньше, чем от мук извращенности.
– Обычно за такие подробности платят, – сказал я ему.
– О! Замолчите! О! Бог вас накажет!
Никогда не думал, что этот шут способен на такой рвущий душу искренний крик, такой жалобный и детский от горя. Я осознавал, что совершил проступок, который мне не удавалось охарактеризовать. И меня занимала только одна мысль – отделаться от сэра Арчибальда как можно быстрее. Я заговорил, как скотина.
