* * *
Меня выписали через пять дней. Не одного. Наташке надоело лежать в больнице, и она закатила небольшую истерику родителям. О результате не трудно догадаться.
Я голодал. Меня мучила жажда. И днем и ночью. Что бы хоть как-то скрыть свой стресс, я постоянно жевал жвачку, одну за другой. С наступлением темноты, я упорно старался не думать о голоде и крови. В последнее время я вообще старался не думать, ни о чем. Ни о вампирах, ни об учебе, я просто прогонял свои мысли прочь, в никуда. По ночам при острых приступах жажды, я занимал всего себя физическим трудом или другими упражнениями. Я поднимал такой вес, о котором мог только мечтать. Но обыкновенная штанга очень быстро перестала меня интересовать. Не знаю почему, но я стал сильнее. И духовно и физически. Я мог дольше и лучше себя контролировать. Я дольше сопротивлялся и пока всегда одерживал верх над собой. Но, так или иначе, я понимал, что скоро должен получить новую порцию крови. Я искал различные пути, что бы как говорится и волки были сыты и овцы целы, но ничего не мог придумать. Донорская кровь? Медицинская кровь? Как и где я ее смогу достать? Вновь и вновь впадая в отчаяние или депрессию, я думал о суициде. Что разом можно все закончить. Раз и навсегда. Но я хотел жить. Во мне еще жила надежда. Пусть она с каждым днем становилась глуше, тише, тусклее, но она была.
После происшествия в институте, все меня избегали. Даже друзья. У меня осталась только Наташка. Я стал отшельником. Что ж, ну и мне тогда никто не нужен!
— О чем ты думаешь? — спросила Наташа. Мы просто гуляли вечером. Как обычно.
— Да так…
— Но я же вижу, что что-то не так. — Девушка крепче сжала мою руку требуя ответа.
— Да все не так. Я начинаю ненавидеть свою жизнь. — Понурив голову я разглядывал мелкие камушки под ногами.
— Просыпается юношеский максимализм? Интересно…
— Не в этом дело…
— А в чем же? — ее глаза блестели, и от этого блеска по моей душе разливалось тепло.
— Просто для меня настало такое время… не знаю, как сказать. Просто началась переоценка ценностей.
— Наконец-то его величество соизволило повзрослеть и взяться за ум.
— Перестань, а? Я серьезно.
— И я.
Меня вновь терзала жажда, я уже две недели не мог ничего ни есть, ни пить. Я хотел крови. Я знал, что скоро сломаюсь. Все чаще и чаще кружилась голова от недомогания. Во всем виновен голод, мой вечный голод. Я шел и невольно смотрел на ее нежную шею. В глазах темнело, но я до скрипа в зубах сжимал челюсть. Не помню как, но мы дошли до ее дома. Настала пора прощаться, все было словно в тумане. Мне как вшивому наркоману нужна была доза. Доза свежей человеческой крови. Теперь уже все равно. На все плевать, нужна кровь. Нужна пища. Я почувствовал поцелуй. В забытьи я стал кусать ее губы. Заключая жертву в объятия, я не отпускал ее. Чувствовал сопротивление, но не отпускал, мне нравилась эта игра. Нежность и страсть давно прошли. Теперь я кусал ее губы уже с рвением зверя. Наконец-то я почувствовал вкус крови! Мне словно сорвало башню. Я хотел крови, больше ничего. Какой-то звук доносящийся издалека… а все равно. Добыча здесь, в моих руках. Я оторвался от поцелуя и перешел к шее. Я чувствовал, как выдвигаются глазные зубы. Я готов к наслаждению и пьянящей эйфории. Вновь. Наконец то я смогу хоть чуточку утолить свою жажду!
