— Ладно: пойду, разомнусь, — сказал он и окончательно крутнул колёсико. Человек в радио подавился словом, щёлкнул и исчез, как его и не было, хотя только что был тут и очень горячо агитировал за власть Советов на местах.
Ваде понравилось, как исчезают.
Он вернул, как было, и снова крутнул. Человек в радио снова подавился и щёлкнул. Вадя хмыкнул от удовольствия.
— Ты, Иванушкин, совсем обалдел! — крикнула жена Галина.
— Ладно, чего ты, — беззлобно отозвался Иванушкин, — я ж сказал: пойду.
Но у Галины ещё со вчерашнего Гондураса не перекипело, а от вадиных утренних щелчков и вовсе пошло переплёскивать через край. Что она тут говорить начала, повторять не будем, не Жорж Санд. Понял Вадя, что глохнет помаленьку, положил вместо себя на тахту «Альпиниста» и пошёл собираться за капустой.
Прежде всего зашёл Вадя в ванную посмотреть на выражение лица: бриться — или хрен с ним, идти с таким. Решил, что магазин не планетарий, потерпят. Влезая в чоботы с ушками и натягивая ватничек, Вадя не спеша развивал перед собою понравившуюся мысль.
Привиделся ему диктор Кириллов, читающий Заявление ТАСС. По всему миру, сказал Кириллов, прокатилась волна демонстраций с законным требованием прекратить бритьё вадиной щетины. «Руки прочь от Иванушкина!» — скандировали демонстранты. «ТАСС уполномочен заявить, — сказал Кириллов и строго посмотрел с экрана, — что если провокационная возня вокруг вадиных щёк не прекратится, то вся ответственность за её последствия ляжет на администрацию США».
— Ты уйдёшь когда-нибудь или нет? — крикнула Галина. — На обед же закроют, ирод!
Тут Иванушкин обнаружил себя стоящим у двери — в одном ботинке и с открытым ртом.
— Я уже, — сказал он, пытаясь прогнать куда-нибудь говорящее лицо Кириллова, — ты деньги-то давай!
Деньги хранились у Галины в шкатулочке с крючочком, а Иванушкину из-под крючочка выдавалось под строгий счёт. Галина исчезла в комнате и через минуту объявилась в коридоре с бумажкой в пальцах.
— Даю трёшку, — сказала она, не сильно доверяя его зрению.
— Я вижу, — отозвался Вадя.
— Я знаю, что ты видишь, — ответила жена Галина. — Кочешок смотри побольше, — да целый чтоб!
— Ла-адно, — сказал Иванушкин, пряча трёшницу в задний карман, — принесу, если будет…
— Не будет — поищешь, — сурово отрезала Галина. — Чем валяться весь день!
Шагая вниз, думал Иванушкин о человеческом непонимании, которое в эпоху нового мышления мешает людям путём взаимоприемлемых компромиссов придти к этому… ну как его… ещё на «косинус» похоже!
