— Я сам, своими глазами, видел бывшего сержанта Борова, — говорил прапорщик Лосов. — Он в плен ещё в том году попал. Из моего взвода был. Мы его заочно отпели, и, я знаю, унтера меж собой, честь по чести, проводили его и на девять и на сорок дней. А потом я увидел его, во время экзекуции. Ох, как активно он шомполом работал, только клочья в стороны летели. Обрабатывал офицеров нашего полка. Хорошо, меня отдельно бросили, иначе бы, тоже насмерть запорол. Так старался, сукин сын. Ну да ничего, попадётся он мне. Велика Россия, но и Господь всё видит, поможет нам свидится.
Спустя несколько дней после этой встречи, к нам примчался гусарский разъезд с вестью — Пугачёв и Юлаев объединили силы. И идут нам навстречу.
— Вот и пришло время, господа офицеры, — осклабился Михельсон. — Помните, что я говорил вам. Никакой пощады пугачёвцам!
Корпус встретился с врагом в тот же день, на реке Ай.
— Господа офицеры, — гарцевал перед нами премьер-майор, повторяя слова, сказанные в собрании, наверное, чтобы напомнить их всем нам, — никакой пощады! Пленных не брать и в плен не даваться. Это будет Эbler Krieg! Плохая война, — пояснил он для тех, кто немецкого не разумел. — Без жалости, без пощады, без пленных! За факты проявленной жалости буду расстреливать. Без суда! Самохин, — он как раз подъехал к позициям четвёртого эскадрона, — твоя задача, самая сложная изо всех, что поставлены мною. Ты должен отрезать башкирам все пути отступления по берегу реки. Смотри мне, поручик, справишься, лично напишу на тебя представление, упустишь башкир — отдам под трибунал!
— Оправдаю доверие, ваше высокоблагородие! — гаркнул Самохин, совершенно по-унтерски, выпучив глаза и едва слюной не брызжа в лицо Михельсону.
— И ещё раз напомню, — продолжал наставления перед атакой Михельсон, — забудьте про карабины и пистолеты! Сразу в рукопашную! Рубить сволочей в песи!
Он развернул коня, направившись на своё место в строю. В этот раз, для поднятия боевого духа, премьер-майор решил сам повести нас в атаку на врага. Михельсон вскинул руку с палашом — солнце сверкнуло на его клинке — и запели трубы, забили барабаны пехоты, что стояла в центре наших позиций. Медленно, шагом, сдерживая коней, чтобы не вырываться вперёд пехоты, двинулись мы навстречу Пугачёву. Армия восставших впечатляла не столько числом — не столь уж она была велика, на самом-то деле — но порядком. Даже казаки шагали стройными шеренгами с мушкетами на плече, словно регулярная пехота. И только башкирские орды, лихие всадники в бешметах с луками и пиками, вносили хаос в идеальные построения повстанцев. Именно башкиры и были, как водится, нашими главными врагами в этом бою.
