— И я, и полковник Кутасов не раз объясняли вам план сражения, — усталым голосом ответит тот. — И казаки, что сражаются на стенах, и солдаты, что ждут своего часа, — все они ваши. Не мои, не кутасовские, а — ваши. Сейчас войскам Голицына удалось добиться определённых успехов только на левом фланге, где стена сильно разбита. На правом же казаки истребляют элиту армии Голицына — гренадер.
— А по ним карабинеры с драгунами палят! — рявкнул Пугачёв.
— Надо продержаться до тех пор, — набравшись терпения в который раз принялся объяснять Омелин, — пока не падёт наш правый фланг, тогда можно отводить и казаков со стены, осаждаемой гренадерами. И когда голицынские солдаты войдут в городок, придёт время солдат «нового строя».
— А как же те кунштюки, — решил ввернуть немецкое словцо в свою речь лже-император, — что ты показывал мне? Над которыми работали инженеры с заводов?
— С вашего позволения, Пётр Фёдорович, — согнул спину комиссар, — я отправлюсь проинспектировать закладку мин и подготовку шрапнельных снарядов.
Удивился бы молодой лейтенант Генри Шрапнель, узнав, что снаряды, названные в его честь, уже истребляли сотни людей где-то в далёкой России. Может быть, что-нибудь другое изобретёт, столь же смертоносное. Небольшие ядра с длинными фитилями лежали сейчас перед Омелиным и инженером Егоровым, работавшим над этим жутким оружием под руководством отбывшего на Южный Урал военинженера первого ранга Кондрашова.
— Надолго ли их хватит? — спросил Омелин у старшего бомбардира Сакмарского городка, которым был тот же Егоров.
— Это как сказать, — невольно процитировал фразу из кинофильма «Чапаев» бомбардир, — хорошего боя — минут на пять. — Он покачал головой. — Не больше.
— А больше и не надо, — кивнул Омелин. — Скоро солдаты разобьют казаков на стенах, значит, пора. Разносите снаряды, сколько есть, на позиции.
Несколько десятков шестифунтовых пушек были расставлены на крышах домов и укрыты до поры за слуховыми окнами. На чердаках, рядом с ними притаились бомбардиры, которым малочисленная обслуга потащила шрапнельные снаряды.
Вместе с Егоровым Омелин подошёл к лихорадочно роющимся в земле рабочим во главе с единственным не уехавшим на Южный Урал военспецом — воентехником первого ранга Муравьёвым.
— Сколько ещё вам нужно времени? — спросил у него Омелин.
— Минут двадцать, товарищ комиссар, — козырнул Муравьёв, вытерев со лба пот грязной рукой. — Но это только первый этап минирования.
