И вот наша четверка у тяжелых дверей райвоенкомата. Его работники, оказывается, уже давно «разверстали» призывников и на все наши просьбы о посылке на границу отвечали холодно: «Нельзя!»
Радостное возбуждение мгновенно улетучилось. Но сдаваться не хотели. Петька Стручков разузнал, что кроме парадного входа в военкомат с дежурным у дверей есть еще два. На черной лестнице обнаружили только кошку и огромный, размером с рукавицу, висячий замок на двери. Зато через боковой вход попали прямо к военкому, как можно вежливее поздоровались с ним, называя по имени и отчеству — Андреем Андреевичем. Излагал нашу просьбу Лука Челадан.
Подполковник строго глянул на нас поверх очков. А глаза сверкнули приветливой, одобряющей улыбкой.
— Что ж с вами делать? Придется вновь комиссию проходить.
— Мы же проходили, — испуганно заметил Ванюха Лягутин.
— Ничего не могу поделать. В погранвойска особый отбор. Ну, не трусьте! Пошли за мной!
Мы с детства любили помериться силами: согнув руки в локтях, показать тугие желваки бицепсов, сделать без отдыха пятьдесят приседаний, перейти улицу на руках, нырнуть от берега до берега, взять стометровку босиком по снегу. Гладиаторы, да и только. Но сейчас со стороны, наверно, жаль было смотреть на нас.
Ванюха Лягутин, съежившись, стоял нагишом перед девушкой в белом халате и выдувал внутренний цилиндр из блестящего никелированного бачка. Черные глаза его совсем обуглились. Он не знал, куда себя деть от стеснения.
У Петьки Стручкова всегда вместо живота была футбольная камера без воздуха, а сейчас зияла темная, глубокая впадина. По ребрам, как по частоколу, хотелось провести палкой. Врач с седенькой бородкой клинышком и в пенсне на золотой цепочке уже в третий раз спрашивал Петьку, чем он болел в молодости, будто тому перевалило по крайней мере за пятьдесят.
И тут же, пока мы одевались, члены комиссии начали совещаться. Райвоенком терпеливо выслушивал мнения сторон, то есть старичка с бородкой, красивой девушки в белом халате и одного военного, интересовавшегося главным образом нашими биографиями. Врач вновь пересчитывал ребра Петьки, перемежая свою речь пугающей латынью. Девушка призналась, что недобрала у Ванюхи одного сантиметра. Тоже мне, гладиатор, не мог немножко приподняться на носках!
— Ладно, у пограничников хлеба добрые, отойдут! — заключил подполковник и размашисто поставил свою подпись.
За военкоматским барьером остался один Лука Челадан: плоскостопие! Он принял это решение мужественно.
