Незадачливая повариха разрыдалась. За один день она испортила два блюда.
— Почему ты не следила за едой? — спросил Эван, заметив, что в очаге слишком большое пламя. Если бы она была рядом, то смогла бы добавить воды и мясо бы не пригорело. — Где ты была?
— Я была… — Амелия не знала, что ответить. Она не могла сказать, что стирала белье, потому что оно все еще лежало на полу рядом со столом.
Тут Эван заметил, что у нее мокрые волосы и рассвирепел. Он заглянул прямо в лицо несчастной.
— Ты мылась, да? — прорычал он. — Ты вообще понимаешь, какую ценность имеет здесь еда? Продукты привозят на корабле к смотрителю маяка только раз в три месяца. Мне нужно кормить семью, нам приходится экономить.
— Простите, — пролепетала Амелия.
— Слова не помогут, — закричал Эван. — Как твоей болтовней накормить детей?
— Я не специально. Если я и знала, как готовить, то забыла. Я ничего не помню о своей прошлой жизни с того момента, как очнулась в доме смотрителя. Вы можете понять, каково это?
Эван ничего не ответил, но подумал, что ее переживания кажутся искренними.
— Конечно, не понимаете, — продолжала Амелия. — Вы-то все помните. Я не помню свою семью, свой дом, и вообще ничего о себе. Некоторые из ваших воспоминаний, может быть, и причиняют вам боль, но вы и представить себе не можете, насколько вам повезло, что вы не лишились их, я никому не пожелаю подобной участи. — Амелия разрыдалась.
Уже была почти полночь, но Амелия все еще стирала белье в своем домике. Утром она собиралась первым делом повесить его сушить. Белья было очень много, и девушка решила, что не надо подолгу стирать каждую вещь. Большинство вещей девочек были самодельными, поношенными и рваными. Эван сказал, что Майло нечего надеть, но у девочек тоже не осталось чистых платьев. Похоже, в первую очередь он заботился о своем сыне. Эван все время брал его с собой и постоянно волновался о нем. Амелии было обидно за девочек, особенно за самых маленьких, Джесси и Молли.
Руки Амелии уже не горели. Боль стала почти невыносимой, но девушка решила закончить стирку, даже если это будет последнее, что она сделает в своей жизни. Глаза Амелии закрывались от усталости, а спина и колени ужасно ныли. Но стирка стала для нее чем-то вроде платы за испорченную еду. Амелия очень переживала, что дети остались без еды, что они легли спать голодными по ее вине.
Она стирала последнее платье, когда дверь открылась. Эван заметил, что ее лампа горит, и вошел. Он также увидел, что кучи грязного белья больше нет, и слышал, как девушка выливает воду на огород.
