Володя знал, что произойдет после того, как он отстегнет ремни, удерживающие его в кресле. Ему не очень-то хотелось выглядеть смешным в глазах товарищей. Конечно, так плавно и свободно, как Костров, ему не взлететь — об этом и думать нечего. Но и оставаться на месте тоже нельзя.
Он покосился в сторону Чумака, лениво лежащего в своем кресле. Показалось, что в темных глазах Алексея мелькнула насмешка. Конечно, небось, любопытно посмотреть со стороны, каким неуклюжим был сам во время первого полета!
— Держись за мою руку, — предложил Чумак.
Нет, никто и не думал смеяться. И Володя, устыдившись своих мыслей, покачал головой, отказываясь от помощи, и решительно отбросил ремни.
Ничего особенного не произошло. Осталась та же удивительная легкость, то же ни с чем не сравнимое чувство парения. Только кресло вдруг стремительно перевернулось и повисло над головой. А голос Кострова раздавался теперь откуда-то снизу и сбоку:
— Спокойней, спокойней. Попробуй делать движения руками. Только не торопись.
Но руки слушались плохо. Володя опять закувыркался в воздухе. Просторная кабина не мешала такой акробатике.
Чумак больше не предлагал свою помощь, и Володя в душе был благодарен за это. Ребята дают ему возможность освоиться, самому научиться владеть своим телом. Даже Костров перестал обращать на него внимание. Но Володя знал, что если бы он вдруг почувствовал себя плохо, оба моментально бросились бы к нему на помощь...
Наконец, ему удалось добраться до иллюминатора, уцепиться за поручень. Перед ним открылась картина, которую он не раз уже видел в кино и которая тем не менее все равно не могла не волновать. Черное, плоское и необъятное небо, густо усеянное острыми неподвижными звездами. А рядом с ними — какое-то чужое, яростное солнце. В дымчатом стекле иллюминатора оно выглядит особенно зловеще. Землю не видно — она по другую сторону кабины.
— Успеешь еще насмотреться, — сказал Костров. — Подожди, будем испытывать скафандры на станции — такие пейзажи откроются, что только ахнешь! Так что советую не портить впечатления...
— А вот, кстати, и наша «Дружба», — заметил Чумак.
Володя обернулся к центральному стереоэкрану. Из плотной тьмы, пронизанной звездами, надвигалась серебряная округлая искорка. Рядом с ней поблескивало еще несколько, поменьше. Ракетоплан приближался к межпланетной научной станции «Дружба».
Эта станция была построена в Советском Союзе около семи лет назад. В свое время ее снимки и чертежи обошли страницы газет всего мира. О ней были сняты кинофильмы, написаны сотни страниц — от бойких репортажей до строгих научных трактатов. И сейчас Володя вспоминал все, что он знал о космическом острове...
