— Готов, Виктор Иванович, — сказал Володя. Ему даже захотелось отодвинуться от профессора, чтобы тот не услышал, как бешено застучало его сердце.
— Вот и хорошо. Конечно, волнуетесь, но иначе не бывает.
— Заходите к нам, Виктор Иванович.
— Спасибо. Я сюда мимоходом. А сейчас спешу, извините. Да, вечером в семнадцать ноль-ноль прошу к Соколову. На «генеральный совет». Ясно?
Он весело подмигнул Володе и пошел к своей машине. Открыв дверцу, обернулся и крикнул:
— Можете позвонить в Омск, что завтра будете там. Отпустим вас на день. Устраивает, не мало?
— Достаточно, Виктор Иванович!
— Тогда — до вечера!
Турболет басовито взревел, поднялся над землей метра на два и полетел к корпусу, где помещалось управление. Через минуту он опустился на плоской крыше здания. На фоне просветлевшего неба было хорошо видно, как голубая фигурка снова легко выпрыгнула из кабины, прошлась немного и исчезла в широких дверях лифта.
Холодный ветер нес колючие крупинки снега, забирался за воротник. Но Володя не обращал на это внимания. Он думал о том большом, новом, что через день-два войдет в его жизнь. Минет немного времени — и это серое небо, и снежное дыхание ноября, и земля, по которой струится слабая поземка, и синий лес, и ладные, уютные домики — все сделается бесконечно далеким, останется в другом мире. А он полетит на Луну...
Как ни старался Володя быть спокойным, весь день ходил он под впечатлением разговора с Дроздовым. Его не покидало странное чувство. Плещется под душем, а сам в это время думает, что там вода является величайшей драгоценностью и так беззаботно тратить ее не придется. Шагает по лестнице, и тут же вспоминает, что вскоре он будет совершать громадные прыжки, взбираться на такую лестницу за один шаг.
«Генеральный совет», о котором говорил Дроздов, оказался до обидного коротким. Кроме пятерых космонавтов, на нем присутствовали начальник подготовки Карпенко и прилетевший вместе с Дроздовым академик — совершенно седой, не расстающийся с тонкой черной тростью. Когда Володя вошел в комнату, ему захотелось почтительно вытянуться перед этим строгим стариком. Человек, который принимал участие в запуске первых спутников и космических кораблей, провожал в звездную дорогу Юрия Гагарина, стал легендарным уже при жизни.
Володя ожидал, что вести совет будет или академик, или Дроздов — научный руководитель экспедиции. Но оказалось иначе. Академик почти не говорил — лишь вначале, здороваясь с космонавтами, сказал каждому несколько дружеских и ободряющих фраз. А Дроздов скромно сел в уголке, словно подчеркивал, что главный здесь не он. Зато Соколов совсем преобразился. Пока шли тренировки, теоретические занятия, он был точно такой же, как все они. Володя в первые дни даже удивлялся, когда видел, что Соколов не отдает никаких приказаний, ничего не требует с других, словно не его назначили командиром экипажа.
