И тут вдруг раздался громоподобный хохот, от которого ходуном заходил весь дом и сверху посыпалась щебёнка. Рыцарь обернулся. У дальней стены, головой достигая потолка, стоял незнакомец. Плащ был скинут с него и при свете факела угрожающе блестели стальные доспехи. Глаза на тёмно-сером, грубом, словно вырубленном топором лице пылали огнём, скалился клыкастый рот.
- Это ты, сатана? — вскричал граф, направляя в его сторону острие меча.
Незнакомец захохотал ещё громче.
- Нет, — проревел наконец он, — я лишь его смиренный слуга, направленный сюда, чтобы остановить тебя, рыцарь. Опомнись и возвращайся, пока ещё свободен путь назад.
- Я должен попасть в замок герцогини Леоноры! — закричал Рейхард. — Что вы с ней сделали? Где она? Пусть я погибну, но я выясню это!…
Услышав эти слова, великан гневно заревел и в его руках появилась извергающая молнии палица. Рыцаря объяла дрожь смертельного ужаса, но тут игла вновь кольнула его в сердце, на этот раз особенно сильно, и он опомнился. Рука его с небывалой дотоле твёрдостью сжала меч.
Чудовище обрушило на него палицу, но граф отпрянул, инстинктивно подставив под удар левое плечо, и палица рассыпалась. В следующий миг стальное лезвие, направленное графом точно в шов на доспехе, вонзилось чародею в грудь по самую рукоятку. Великан рухнул с ужасающим рёвом и исчез, словно его и не бывало.
Между тем пламя, охватившее таверну, разгоралось. За окном слышалось тревожное ржание. Граф Рейхард вскочил на подоконник, плечом высадил раму и выпрыгнул во двор за секунду до того, как с треском обрушилась горящая кровля. Во дворе под навесом бился и испуганно ржал привязанный графский конь. К нему подбиралась огнедышащая змея; её голова подымалась к морде коня, опаляя её огнём, конь рвался с привязи и норовил ударить чудовищную тварь копытом. Граф успел вовремя. Его меч разрубил змею пополам, но дьявольское порождение, разрубленное на две, а потом на три и на четыре части, продолжало жить, каждый обрубок превращался в змею, которая норовила кинуться на графа или опутать ноги его коня.
Тогда граф отвязал скакуна и вскочил в седло. Конь заплясал под ним, одним прыжком перемахнул через пылающую изгородь и заметался на дороге. Граф хлестал его, направляя вверх, к перевалу, конь же пятился и поворачивал в противоположную сторону. Наконец, преодолев страх, конь внял требованию седока и сначала с опаской, чуть ли не шагом, а затем всё быстрее и быстрее поскакал по каменистой, едва заметной впотьмах дороге.
