Волознев Игорь Валентинович
Граф Рейхард
Тёмный ужас пронзил сердце благородного рыцаря, когда он в сумерках направил коня по средней из трёх дорог — той, что вела через горные отроги к герцогскому замку. Правая дорога привела бы его в привольные и многолюдные земли Богемии, маркграф которой был его дальним родственником; там бы он нашёл желанный отдых в своём многотрудном и опасном возвращении из Палестины. Левой дорогой он спустился бы по перевалам к Женевскому озеру, к богатым замкам и городам, что также было бы для него неплохо. Но золотая игла сарацинского колдуна, сидевшая в самом сердце графа Рейхарда, кольнула его, и он почти в беспамятстве пришпорил заржавшего коня, заставив его двинуться по срединному пути.
Краткий обморок, сковавший сознание рыцаря, отпустил так же внезапно, как и нахлынул. Правая рука уверенно сжала поводья, глаза вгляделись в вечернюю тьму. Граф Рейхард направлялся к замку герцога фон Гензау, своего друга и соратника, с которым он пятнадцать лет плечо к плечу сражался за освобождение Гроба Господня. Герцог пал при штурме Яффы, грудью закрыв короля Ричарда Львиное Сердце от вражеского копья. В замке осталась юная Леонора, дочь герцога и невеста графа Рейхарда. От неё уже много лет не было известий, а доходившие слухи повергали в ужас и смятение. Говорили, будто старинный замок Гензау захвачен нечистой силой и юная Леонора оказалась у неё в плену. Исполняя обещание, данное её отцу и своему другу, граф скакал в замок, чтобы всё выяснить на месте. Едва заметная в сумерках дорога поднималась в горы. Графу приходилось объезжать глубокие рытвины и валуны, перескакивать через поваленные деревья, переходить вброд ручьи, бурливые струи которых серебрились при свете звёзд.
Внезапно конь тревожно заржал и встряхнул гривой. Откуда-то слева донёсся пронзительный женский крик. Рука графа непроизвольно легла на рукоять меча. Слов разобрать было нельзя, слышался только крик, но в нём было столько муки, отчаяния и мольбы о помощи, что граф натянул поводья и поворотил налево. Конь храпел и сопротивлялся, графу пришлось несколько раз хлестнуть его, прежде чем скакун направился к темнеющему гребню ближней гряды. Казалось, там, за этим взгорьем, мучили женщину, она отбивалась из последних сил и кричала в тщетной надежде, уповая лишь на милость провидения. Граф торопился, пришпоривал коня, и чем быстрее он приближался к вершине холма, тем неистовей и пронзительней становились крики. Обнажив меч, граф заставил коня пуститься вскачь, но как только он достиг гребня, конь громко заржал и поднялся на дыбы, каким-то чудом удержавшись на самом краю головокружительной пропасти, на дне которой клубился белый туман и вспыхивали багровые огни. Таинственный крик внезапно смолк и всё погрузилось в зловещую тишину, разрываемую храпением испуганного коня.
