— Сколько тебе лет? — спросила она, боясь, что он опять замолчит.
Он ответил неохотно, но покорно:
— В августе мне исполнится тридцать четыре.
Ее рот раскрылся от удивления.
— Ты определенно не выглядишь на тридцать четыре! Я бы сказала, что тебе двадцать семь или двадцать восемь.
Джон глухо засмеялся, и в смехе его явно слышалась злость.
— Что ты вообще знаешь о мужчине тридцати четырех лет? До меня ты имела дело только с шестнадцатилетними подростками! С кем ты можешь сравнить меня: с теми чертовыми обезьянами на своем острове?
Пораженная, Кенда замолчала. Джон криво усмехнулся.
— Ты издеваешься надо мной, да, Джон?
— Нет, это была просто шутка.
— Не вижу в этом ничего смешного.
Он пожал плечами.
— Извини, я не хотел обидеть тебя, но правда есть правда. Ты действительно понятия не имеешь о том, что такое мужчина. — Он замолчал, стараясь подобрать слова, а потом произнес: — У тебя были какие-нибудь серьезные отношения с кем-нибудь из твоих красавцев? Что-нибудь кроме поцелуев?
Кенда молчала, упрямо подперев подбородок кулачками.
— У тебя были с кем-нибудь близкие отношения? — настойчиво допытывался Джон, ожидая ответа.
— Нет, я не занималась с ними любовью, если ты это имеешь в виду.
Ответ, казалось, удовлетворил его любопытство.
— А со сколькими женщинами ты занимался сексом? — мрачно спросила Кенда.
Джон резко обернулся и уставился на нее, не отвечая.
— Я хочу это знать! Я хочу знать, женат ли ты? У меня есть на это право!
Кривая ухмылка не покидала его губ. По-прежнему не отвечая, Джон поднял секстант на уровень глаз и направил его на горизонт.
— Я разведен, — хрипло произнес Джон. И, продолжая вычислять долготу инструментом, прибавил: — И помолвлен.
Услышав ответ, она поняла, почему он с такой неохотой обсуждал свою личную жизнь с ней: разведен с одной женщиной, помолвлен с другой, плавает по Тихому океану с третьей… Кенда пожалела, что они затеяли этот разговор.
Он опустил секстант и потер кончик носа.
— Моя личная жизнь сейчас в полном беспорядке, Кенда. Вот почему я взял отпуск на шесть месяцев и решил отправиться в плавание в одиночку, без всего, что напоминало бы мне об этом.
— Но ты не один, Джон! По крайней мере, мне так кажется. Я же из себя все-таки что-то представляю, ты же это знаешь… Я тоже человек. Тот факт, что я пробыла несколько лет одна на острове, ничего не меняет.
Джон встал и потянулся.
— Мы следуем точно по курсу. Что ты скажешь по поводу горячего супа, крекеров и фруктов на обед? Я даже принесу бутылочку, и мы сделаем слабый коктейль, — его голос впервые за утро звучал беззаботно. — А потом… мы вернемся на палубу, если захочешь.
