– Твое хладнокровие достойно изумления.
– Правда? – Она слегка вскинула голову, по-прежнему не двигаясь с места.
– К тому же ты замечательная актриса.
– Актриса? С чего вы взяли?
– Ты неделями меня избегала, а сейчас, когда я здесь, и глазом не моргнешь. – Внезапно новое подозрение закралось в его мысли. Да, этого он не учел она с умыслом вела себя именно так, чтобы заинтриговать его.
– Значит, вот в чем дело?
Он принялся ходить вокруг нее, не переставая говорить.
– Я действительно не привык к таким женщинам.
Ты опасна, но я обожаю риск. Ты для меня – вызов, и я его принимаю.
Джордана поворачивалась на одном месте, вслед за его голосом.
– Вы думаете, что я нарочно повела себя так? Чтобы стать для вас вызовом? Зная, что вы вызов примете?
– Именно. – Он вбирал в себя очертания ее тела, ощущая, как его собственное напрягается. Если его подозрения справедливы – тогда она, черт побери, справилась прекрасно. Довела его до белого каления.
Он хотел ее, даже если она была только интриганкой.
– Вы слишком высокого мнения о моих талантах.
Патрик поднял руку, прикоснулся к спутанной пряди на ее плече, пропустил ее сквозь пальцы. Жидкое золото, да и только.
– Джордана Даниэль, – прошептал он. – Солнечный свет во мраке. Нежность в обезумевшем мире.
Неуловимая, восхитительная. Мираж, смятение. Желаннее всех женщин, которых я знал. Это безумие, но разве я мог устоять?
Он привлек Джордану к себе и ощутил ее дрожь; услышал ее учащенное дыхание, когда ее груди прижались к его стальным мышцам. Одной рукой прижимая ее к себе все крепче, другой он схватил ее за волосы и оттянул голову назад, все ниже наклоняясь над ней с высоты своего роста.
Ее ладони лежали на его груди – стиснутые, безжизненные. Ее губы были мягкими и податливыми, когда он приник к ним дразнящей лаской. Едва слышный крик, скорее, шепот протеста и наслаждения прошелестел на его щеке.
Мираж. Смятение. Но, боже, как же он хотел ее!
Поцелуй становился все глубже, сначала осторожный, потом настойчивый, не встречающий ни малейшего сопротивления. Страсть разрасталась в нем, разрывала его на части. Эта будет стоить дороже всех алмазов и рубинов мира, подумал Патрик в миг просветления.
– За любую цену, – пробормотал он. Понимая, что цену придется уплатить не деньгами, он отпустил ее волосы.
– Цену? – Джордана с трудом шагнула назад. Назад, от захватившего ее бешеного урагана. От бури, вызванной единственным прикосновением его руки к ее волосам, дразнящей лаской его пальцев. Один поцелуй – и безумие, как он это назвал, стало полным.
