Покуда шел так двором, отбрасывая брызги и, казалось, ничего не замечая, многое, однако, успел он заметить.
На дне луж, по которым он шагал, лежали ржавые гвозди, покрытые мелкими блестящими пузырьками; валялись гнилушки, кусочки разбитой тарелки, но самое главное — там были пока еще желтые и пока еще тупые носики травы, вылезающей из-под этого мусора.
Очень доволен был Валька тем, что Варвара Ивановна не замечает его, занятая облаками, которые вылетали из-за леса белыми клочьями, проносясь над сараем, двором, бабкиным крылечком так низко, что хоть хватай их.
Подойдя поближе, Валька увидел бабушкины глаза. Они смотрели вверх из-под черного клюва косынки с каким-то жадным изумлением.
Не спеша поднимаясь на крылечко, Валька успел еще заметить, как в доме напротив, кидая «зайчики» через огород, болтаются створки открытого окна, а в темном его проеме мелькает белая тряпка.
— Ноги-то при тебе? — ласково спросила бабушка. — Ступай поешь.
В комнате было мрачно и как-то особенно пахло сыростью. Валька быстро отрезал себе горбуху черного хлеба, повтыкал в нее несколько коготков чеснока, чтоб не потерялись, посолил как следует и выскочил из комнаты.
В сенях он остановился, подумал и прямым ходом пошел к Ефиму. Дома никого не оказалось.
«Где же он? Неужели один ушел в лес… Как не стыдно!»
Вальке не хотелось этому верить. Он постучал еще. Стук неприятно отзывался под ложечкой. Валька отломил кусочек хлеба и, жуя его без всякой охоты, пошел к лесу через свой двор по тем же великолепным лужам и тут увидел входящего в лес Ефима.
— Ага, попался! — тихо проговорил Валька и замедлил шаг.
Облака все неслись и неслись над самым лесом. Сквозь них просвечивало небо такого голубого цвета, какого Валька в городе ни разу не видал. Посветлевшие на солнце ели приятно покачивали одними верхушками, как будто удивлялись: «Какое небо! Какое небо!»
Валька нахмурился, увидев, что Ефим вышел на просеку и зашагал по краю ее. Он всегда ходил по краю, чтобы можно было достать палкой до стволов.
Ефим стукнул по одной ели, по другой и уже совсем уверенно направился в глубину леса.
«Ладно!.. Все равно без меня тебе будет плохо». И Валька решил не сразу нагонять Ефима: пусть поскучает, раз так.
Он шел за слепым шагах в двадцати, чтобы тот не услышал. Шел и радовался за Ефима, который тоже не усидел дома в такой замечательный день.
Загудел паровоз. Сначала далеко, потом вдруг над самым ухом все сильнее и сильнее и выше и дальше — повсюду. Казалось, сейчас на просеку выскочит паровоз или пронесется над головой, и будет нестись сто лет, и никогда не замолчит.
