— Непременно, — повторил Раванелло, готовый, наверное, пообещать что угодно, лишь бы Брунетти скорее убрался.
— Ну, на сегодня, я думаю, все. — Брунетти встал. — Вы очень отзывчивы и добры, синьор Раванелло. Спасибо, что не отказались встретиться со мной в этот тяжелый для вас час. Ведь вы потеряли не только сослуживца, но и друга.
— Да-да, — закивал Раванелло.
— И еще раз спасибо, — сказал Брунетти, протягивая руку, — я очень ценю ваше внимание и помощь. И вашу искренность.
При этих словах Раванелло подозрительно вскинул на него глаза, но ответил:
— К вашим услугам, комиссар.
Раванелло проводил его до дверей. У дверей они еще раз пожали Друг другу руки, и Брунетти снова спустился по той же лестнице, на которой в субботу выслеживал Раванелло.
Поскольку Брунетти был в двух шагах от Риальто, он вполне мог бы пообедать дома, но ему не хотелось ни готовить, ни доедать insalata di calamari, которому исполнилось уж три дня. Тогда он пошел на Корте деи Милион и там, в маленькой траттории, приткнувшейся в углу крошечной кампо, как следует подкрепился.
Вернувшись в полицию к трем часам, он рассудил, что лучше навестить Патту прямо сейчас, не дожидаясь вызова. В приемной синьорина Элеттра, с пластиковой бутылкой в руке, доливала воду в большую хрустальную вазу с шестью белыми каллами, которая стояла у окна на круглом столике. Белые каллы отдавали желтизной на фоне ее белоснежной блузки. Кроме блузки на ней была еще пурпурная костюмная юбка. Увидав Брунетти, она улыбнулась и сказала:
— Невероятно, сколько воды они пьют.
Не найдя слов, чтобы поддержать беседу о цветах, Брунетти лишь улыбнулся и спросил:
— У себя?
— Да. Он только что с обеда. У него назначена встреча в полпятого, так что если он вам нужен, то поторапливайтесь.
— А какого рода встреча, вы не в курсе?
— Комиссар, вы хотите, чтобы я выдавала личные секреты вице-квесторе? — неподдельно ужаснулась она. — Вам достаточно будет знать, что он ждет своего адвоката.
— Ну да, — пробормотал Брунетти и поглядел на ее туфли, пурпурные, под цвет юбки. — Тогда мне лучше пойти сейчас.
Он постучал, дождался «avanti» и вошел.
Человеком, сидевшим за столом в кабинете Патты, мог быть сам вице-квесторе Джузеппе Патта и никто другой. Однако тот, кого Брунетти увидал там, был похож на Патту, как фоторобот бывает похож на оригинал. В августе Патта всегда становился бронзовым, словно чурбан красного дерева. Теперь же он пожелтел — от разлившейся под загаром бледности. Тяжелый жесткий подбородок, при взгляде на который Брунетти всякий раз вспоминал фотографии Муссолини в учебниках истории, как-то вдруг расплылся, грозя вскоре и вовсе обмякнуть. Галстук был по-прежнему тщательно вывязан, но воротник пиджака явно нуждался в чистке. Отсутствие же булавки в галстуке и цветка на лацкане пиджака создавало впечатление, что вице-квесторе забыл одеться.
