– Что вы ему ответили?
– Ничего. Я сидела и молчала. Не знаю, что говорить в подобных случаях. И никогда не знала. Врать не хочу, а говорить какие-то слова утешения, по-моему, просто стыдно.
– Вы врач, а не исповедник, – строго напомнил Степанцев, – и ваша задача в любом случае облегчать его муки. Не только физические, но и нравственные. И не нужно никому говорить, что вы агностик. Это ваше личное дело. В таких случаях можно соврать. Скажите, что вы верующая. Ему будет легче.
– Простите, Федор Николаевич, но ему было бы тяжелее. Если Бог есть, то почему он позволяет людям так страдать? А если его нет, то тогда это бессознательная ошибка природы и с этим тоже трудно примириться. Ведь тогда выходит, что именно ты оказался в числе «проигравших».
– У нас прямо религиозный диспут на тему, есть ли Бог или его нету, – снова вмешалась Клинкевич. – Вы не вспомнили, что вы профессиональный врач, Людмила Гавриловна. Когда пациенты задают такие вопросы, нужно сразу делать успокоительный укол. Чтобы ему было легче, а вам не пришлось бы отвечать на его глупые вопросы.
– Он хотел поговорить, – задумчиво сказала Суржикова, – может, последний раз в жизни. Он просто хотел со мной поговорить.
– Что ему ввели ночью, – спросил Федор Николаевич, – какую дозу?
– Две по сто, – сообщила Людмила Гавриловна. – Там дежурила Клавдия Антоновна, а она лучше других чувствует состояние больных. Она вколола ему сразу две ампулы. Боюсь, что в следующий раз мы его просто потеряем.
– Оформляйте перевод Бажича в реанимационную палату, – разрешил Степанцев, – только перевезите его туда, когда он будет спать. Для него переезд на второй этаж тоже станет стрессом.
– Мишенин останется один. Может, подселить к нему Угрюмова? – предложил Мирзоян.
– Ни в коем случае. Мишенин бывший член совета директоров, он не сможет находиться в одной палате с Угрюмовым. Захотят смотреть разные программы по телевизору, у них разные интересы. К тому же Угрюмов все равно курит, невзирая на запреты. А Мишенину сейчас такая встряска категорически противопоказана. Когда им делали последний раз анализы?
– На прошлой неделе, – сообщила Суржикова. – У Угрюмова наблюдаются характерные изменения последней стадии. Скоро он уже не сможет подниматься с кровати. Мишенину лучше. Мы смогли несколько заблокировать процесс, но нам всем понятно, что с такой почкой он проживет не больше двух-трех месяцев.
– У нас на следующей неделе будут два пациента из Москвы, – сообщил Степанцев. – Один – бывший спортсмен, велосипедист. Чемпион и все прочее. Онкология паха. Неоперабельная, в последней стадии. Такое вот профессиональное заболевание. Еще один – артист. Ему шестьдесят восемь. У него поражены легкие. Сразу оба. Говорит, что раньше курил по три пачки в день. Сейчас бросил, но уже поздно. На них оформляют документы через наш попечительский совет.
