– Только на него не думайте, – сразу встрепенулась Клавдия Антоновна, – он человек честный, порядочный. Копейку лишнюю не возьмет и вообще сюда никогда не заходит. Не его это дело – шастать к нам по ночам.
– Но он все же мог зайти. Ведь у него есть запасные ключи.
– Только если позовут. Сами сторожа никогда в жизни сюда не зайдут. Зачем им сюда заходить?
– Хорошо. Значит, вас было трое и девять больных. Итого двенадцать человек. Кто из них мог так сильно ненавидеть умершую, что решил сократить ее оставшиеся дни? Кто?
– Откуда я знаю? Только на Мокрушкина и Зину вы ничего худого не подумайте. Они люди молодые, такой грех на душу бы не взяли.
– Значит, тот, кто немолод, мог бы, по-вашему, такой грех взять?
– Я этого не говорила. Просто они молодые, у них вся жизнь впереди. А мы уже свое отгуляли, такого повидали, не приведи Господь…
– И тем не менее вы не ответили. Исключим сторожа, который, как вы утверждаете, не стал бы заходить сюда. Убираем всех ваших сотрудников, дежуривших в ту ночь. Остаются девять пациентов. Кто из них мог совершить подобное? Кто и зачем?
– Не знаю, – пожала она плечами, – сама думаю и не понимаю. Радомир был в плохом состоянии, у него опять боли начинались, и я ему уколы сделала. Мишенин уже спал. Он на ночь снотворное принимает, чтобы спокойно уснуть. Угрюмов хотел курить, но я ему не разрешила курить в коридоре, и он пошел на кухню. Антонина Кравчук вообще старается не выходить из своей палаты, у нее ведь рак кожи. Тамара Рудольфовна была одна, она до этого оставалась с самой Боровковой. Это была идея нашей Светланы Тимофеевны. Она сказала, что нам нужно поместить двух сварливых старух в одну палату, чтобы они съели друг друга. А Желтович была одна, от нее тогда Идрисову наверх перевели. Вот и все. Да, еще одна палата у нас не спала – Шаблинская и Ярушкина. Но они телевизор смотрели почти до утра. Я им еще замечание сделала. Какая-то передача была про балерин Большого театра – ночью показывали, – вот они и сидели у телевизора. Больше никого.
– Витицкая, – напомнил Дронго, перебирая в памяти всех пациентов, – вы ничего не сказали про нее.
– И не скажу, – отрезала Клавдия Антоновна, – она у нас на особом счету. Можете поверить, что она уже два раза в город уезжала. У нас такого никогда не было. Одевается и уезжает. Вызывает машину и едет в город. А потом возвращается как ни в чем не бывало. У нее уже все внизу вырезали, метастазы пошли, но она все еще за собой следит, думает, что может все повернуть обратно.
