Кременской. Давай руку-то.
Маша. Ладно.
Кременской. Значит, в газету будешь писать?
Маша. Буду. Только я одну правду буду писать.
Явилась Людмила.
Мне лгать вам не для чего, никогда…
Людмила. Маша, куда ты спешишь?
Маша. Голова у меня болит, на воздухе постою. (Ушла.)
Людмила. Что такое?
Кременской. А где председатель?
Людмила. Отец?
Кременской. Тебе — отец, мне — председатель.
Людмила. Уехал. Куда — не сказал.
Кременской. Слушайте, друзья, мне это дело начинает надоедать. Вы колхоз заваливаете. До чего дошло у вас! Если бы Маша не хватилась, то весь бы семенной картофель попрел.
Людмила. Ты больше ко мне придираешься, а не говоришь по-человечески.
Кременской. Кто агроном на участке? Маша? С нее спрашивать?
Людмила. Надоело: Маша, Маша! Что ты мне Машу в пример ставишь?
Кременской. Приходится, знаешь.
Людмила. Машу я воспитала. Больше тебя знаю ее и люблю.
Кременской. «Люблю»… Зачем ты девчонку поставила в оскорбительное положение? Ты думаешь, это не отразится на ее душе?
Людмила. О чем ты говоришь?
Кременской. Вот о чем. (Подал записку.)
Людмила. При чем я? Девушка…
Кременской. Ты скрыла от девушки. Ты вдвойне оскорбила ее. Ты мне моих ребят береги, Людмила.
Людмила. Что я сделала?
Кременской. Ты понимаешь, что Маша уже не знает своего поля, своего двора. Ты понимаешь, как должна быть устроена душа этого человека?
Людмила. Это не по существу, Николай. Это пустяки, мы помиримся.
Кременской. Зачем вообще-то скрывать?
Людмила. Не нравится? Я не хочу, не могу и не буду продолжать. К чорту! Устраивай мне переезд в район, и будем жить вместе. Николай, дорогой мой Николай, — вместе!.. Ты представь!
Кременской. Представлял. Эх, чорт, действительно плохо! Дважды два — три, как говорят у вас. Кстати, твой отец с Тимофеичем очень дружен?
Людмила. Николай!
Кременской. Да. Представлял я все, моя Людка… (Поцеловал.) Разве место здесь обниматься? Но не выходит наше дело. Нельзя перед самым севом снять с участка агронома-комсомолку и посадить в район.
Людмила. Да, нельзя. Мучительно, но верно. И о Машиной душе ты верно говорил. У тебя всегда все верно… Знаешь что, Николай?..
Кременской. Не знаю.
Людмила. Этого нельзя говорить в глаза, но тебе можно. Ты приедешь, распушишь всех нас… а как здорово после этого себя чувствуешь! Это даже мужики говорят. Я очень люблю тебя, Колька!
Кременской. Ну вот, и разоружила.
Людмила. Скажи, когда вы отца от председательства освободите?
Кременской. И не думаем.
Людмила. Это надо сделать. Как ты не понимаешь, что он неправильно используется? Он прекрасно знает экспортное дело, его зовут в другую организацию. Наконец, по-человечески, ему в тягость работать. Он уже пожилой…
