В просторной комнате полусумрак: большие окна завешены, открыто только одно, у письменного стала Несколько стульев, канцелярский шкаф, пейзаж доморощенного художника на стене. Пахнет, как пахло в купеческих домах (этот дом в прошлом наверно тоже купеческий), чем-то старым, но уютным. Не верится, чтобы в этой комнате допрашивали, составляли дела, по которым расстреливают людей.
Навстречу встал худощавый, выше среднего роста блондин с голубыми глазами; приветливо улыбаясь, он поздоровался с нами за руку, предложил сесть и сел сам за стол напротив. У него было лицо интеллигентного человека, и смотрел он внимательно, с сочувствием, без тени вражды и недоверия. Он был очень похож на впустившую нас женщину.
Он уже слышал о нас, ему говорили, говорил и секретарь, — секретарь ушел в другую дверь, даже не попрощавшись с нами, что нас не огорчило. Уполномоченный рад знакомству с нами, такие люди не часто появляются в здешних местах.
Мы пустились рассказывать о своем путешествии, строго по легенде. Уполномоченный заинтересовался, он был даже увлечен нашим рассказом и смотрел теперь еще с большим доброжелательством. Я отказывался верить, что на свете могут быть такие уполномоченные НКВД.
Мы рассказали и об аварии, которой не было, показали документы: все те же написанные мною в горах удостоверения и чужие профсоюзные билеты. Уполномоченный нерешительно вертел их в руках, очевидно не зная, что сказать. Смущенно он спросил, что же мы собираемся делать дальше? Видимо, ему хотелось сказать, что с такими документами Далеко не уедешь, но он не решился.
Мы хотим сегодня же послать радиограмму в Ленинград, в Геолком, чтобы подтвердили нашу принадлежность к экспедиции профессора Светлова и выслали денег, — денег у нас тоже почти нет Придет ответ, — тогда мы получим здесь какие-нибудь документы и поедем дальше.
Уполномоченный огорчился. Дело в том, что радиостанция загружена правительственными телеграммами и пользоваться ею для других нужд нельзя. Придется послать по телеграфу, Долго ли ждать? Уполномоченный прикинул: дней пять до Ленинграда, дней пять назад, ну, наверно три-четыре дня займет составление ответа. Недели через две мы получим ответ.
Мы и тут изобразили отчаяние. Две недели! Не может быть! У нас же важное правительственное задание! Будто в порыве возмущения, я вытащил из рюкзака горсть собранных в горах камней, завернутых в бумажки, брякнул на стол, — смотрите, их надо срочно доставить в Геолком! А вы говорите, две недели...
