Девушка моргнула дважды и опустила ресницы.
— Ну, ты даёшь! И что, твоя провинность так серьёзна? Да. Ладно, расскажешь, когда сможешь. Если захочешь, конечно. Вижу, ты не жалуешь милицию. Наверное, в том, что было, отчасти их вина.
«Прямо телепат», — подумала девушка и ответила.
— Тогда я скажу, что ты забыла прошлое. Не беспокойся — они только рады будут дело закрыть.
«Всё равно менты отпустят бычару, у него денег много. Когда выяснится, что я отчима подрезала, меня же виноватой сделают». При мыслях о Вано навернулись слёзы бессильной ярости.
— Одну проблему решили. Оказывается, ты опасный человек, — в голосе Эдуарда проскользнула ирония.
«Интересно, кто он такой, и какой ему резон мне помогать?»
— Ты местная? — спросил гость, присел на край койки. — Не местная. Теперь понятно, почему тебя родственники не хватились. Сообщить им? Нет? Странно.
«А вдруг он мент переодетый? А я всё выболтала», — отругала себя она.
— Ты из этой страны?
Ольга не мигала и смотрела с вызовом.
— Чего испугалась? Не выдам я тебя. Я врач из соседнего отделения.
«Вот я балда! Он же всех медсестёр знает и гоняет их». От сердца отлегло.
До слуха снова донеслось мычание. Ольга подняла брови и указала глазами в сторону, откуда доносился звук.
— Это грустная история, — ответил Эдуард. — Богатый человек, в прошлом бандит. Орёл фамилия. Дотаскался по девкам — инсульт случился. Вот лежит никому ненужный и мычит — говорить пытается. Ему всего сорок четыре.
Хотя обычно Ольга презирала таких людей, в Орле видела брата по несчастью, и жалела. Единственным, кого она считала достойным такого наказания, был Вано.
— Что задумалась? Жалко? Он отойдёт, правда, говорить будет невнятно. И снова — девки, бани, казино. Пустой человек всегда пытается заполнить пустоту побрякушками.
«Интересно, мой отец тоже от меня отрёкся или мать запретила ему со мной видеться? Глупости. Разве можно запретить взрослому человеку? Если бы отец вот так мучился, я бы всё равно пришла. Интересно, а он, отец, пришёл бы, если бы ему сказали, что его дочь так плоха? А мать?» Ольга взглянула на Эда и позавидовала его детям. Больше всего ей сейчас хотелось, чтобы он говорил. Всё равно что, лишь бы не оставаться одной.
— Тебе, наверное, интересно, что сегодня двадцать пятое мая, — нарушил молчание Эдуард.
«Трое суток беспамятства и вчерашний день», подумала Ольга отстранённо и увидела входящую в палату медсестру — прямую противоположность Гули.
— Это Алла. Она делает перевязки. — Эд встал с койки, пожал холодную Ольгину руку. — Мне пора уходить.
