Разбудили её шаги всё той же медсестры, забирающей пустую капельницу.
За окном чернела ночь. Вдалеке шумели редкие машины, в соседней палате кто-то мычал, и от голоса, наполненного отчаянием, на душе делалось скверно.
К утру Ольга ощутила полноту абсолютного одиночества, её сознание, замкнутое на самом себе, не могло найти выхода и, как змей Уроборос, кусало себя за хвост. Почему-то приятные моменты не вспоминались.
Вспомнилось, как появился отчим — ментовская рожа. Тупой, гнусный деревенщина с барскими замашками. Первый год он занимался матерью, а к концу второго года их совместной жизни, когда родился Тарас, переключил внимание на падчерицу. Она тогда заканчивала школу. Мать видела это, но закрывала глаза — решила пожертвовать старшим ребёнком ради младшего. После выпускного бала изрядно выпивший отчим запер Ольгу в кухне и попытался изнасиловать. Тогда в первый раз наступило затмение. Очнулась она вся в крови. Рукоять ножа торчала из живота отчима, он непонимающе таращился и шевелил губами. Сейчас весь ужас прошлого навалился с удвоенной силой. Она заново сбежала из дома, прихватив паспорт и заранее отложенные деньги. Вспомнилось, как она рыдала в электричке и винила себя в убийстве. Напротив сидел дед с баулами и утешал: «Не плачь, ты молодая — нового найдёшь». Он считал, что девушки плачут только от несчастной любви.
Через двое суток она набралась смелости и позвонила домой. Мать сказала, что отчим жив, он в больнице, с ним ничего серьёзного. Холодно так сказала, отчуждённо, и трубку повесила. А Ольга до последнего надеялась услышать: «Где ты, дочка? Возвращайся, я с тобой». Впрочем, надеяться было глупо. Так не хватало отцовской поддержки! Где отец, мать не говорила. Всё, что о нём помнила Ольга, это русые волосы и большие руки. В детстве всё кажется большим.
Так началась кочевая жизнь, полная лишений, приключений и головокружительных авантюр.
Работать приходилось то лепщицей пельменей, то помощницей швеи, то раздатчицей рекламных буклетов, то официанткой. Подруги рассказали, что каждое лето они ездили на юг, устраивались официантками в бары средней руки и к окончанию сезона имели приличные суммы. Главное, в правильный бар устроиться.
Соблазнённая их рассказами, Ольга отправилась на юг за лёгкими деньгами. И нарвалась на то, от чего спасалась. Сполна получила — и за гордыню, и за отчима. Теперь она даже не человек — разум, запертый внутри черепа, где ему тесно и тошно. Он понимает, что принадлежит мокрице, которую размазали по асфальту. Пришёл добрый дядя Эдик и сказал: «Не переживай, мокрица, мы соберём тебя по кусочкам. Нам важно, чтобы ты шевелила лапками». Но ведь того, что сломалось в душе, не собрать, не склеить.
