— А вот теперь можно и по-маленькой.
Как говорится, слово не воробей…
Глебу ничего не оставалось, как отпереть дверь и впустить даньщика внутрь, а затем достать из угла початую бутылку «Столичной» и аппетитно нарезанный кусок свиной грудинки. Весело забулькала прозрачная жидкость.
— Не, мужики, купите, а? Серьезно говорю.
Снаружи в окошко просунулась синяя ряха. Испещренный красными прожилками нос, уловив желанный запах, беспокойно дергался.
— Ты ещё не ушел? — проговорил Глеб, подавая Савику наполовину наполненный стакан.
— Ну ладно, мужики, — алкаш потерянно шмыгнул носом. — Уступлю за двадцать рябчиков.
Аккуратно отставив мизинец, Савик выпил водку. Поставил стакан, зарядил рот куском душистой сочной свинины и, неторопливо прожевав, сказал:
— Что там у тебя, покажь.
Савик взял ручку, повертел, осмотрел со всех сторон, мазнул по пальцу, оставив отчетливый синий след. Дома у него скопился изрядный запас разных «шариков» с надписями «made in China» и «made in Thailand» — этим дешевым барахлом его всегда исправно снабжали ларечники, равно как сигаретами, презервативами и баночным пивом — что, однако, ещё никого не спасло от необходимости вовремя платить дань.
Но ручка, которую держал сейчас Савик, явно не из этого пестрого ширпотребного ряда. Это была дорогая вещь — Савик сразу понял, едва взял её в руки. Удивительно только, что Глеб не просек, он как-никак специалист… ну да ему не до того было, бедняге.
Здесь не было никакой мишуры, никаких надписей, все строго, просто, и со вкусом. Корпус из твердой полированной древесины, темные прожилки. Желтый конический наконечник, посередине корпуса желтый блестящий ободок из желтого металла, такой же ободок, только потоньше — на колпачке. От верхнего ободка к нижнему протянулся массивный стреловидный зажим — цеплять за карман. Вот и все. Качественные и ценные вещи всегда отличает отсутствие излишеств.
— Где спёр? — деловито поинтересовался Савик.
— А чего сразу — спёр? — обиделся алкаш. — Нашел я ее! В сугробе, вчера, когда здесь автобус взорвали. Я сразу понял — клевая штучка!
Савик ещё раз осмотрел ручку, покрутил небрежно, демонстрируя полное равнодушие, затем веско произнес:
— Говно.
Синяя ряха в окошке болезненно дернулась.
— Ну хоть червонец…
Савик взял из картонной коробки использованный чек, пристроил на колене и попробовал накарябать там свою роспись. Ручка оставляла лишь бесцветное углубление на бумаге.
— Ах ты гад, да она не пишет! — проревел Савик.
