Ухо, дыня, сто двадцать пять! | страница 45
– Тихо, пёсик, тихо! – успокаивал его мужчина с усиками. – Скоро будем дома!
И гладил его по голове.
– Но я хочу к себе домой, – всхлипывал по-собачьи Яцек, – хочу домой!
Мягкое покачивание вагона и монотонный стук колёс действовали усыпляюще. Несмотря на все огорчения, Космаля всхлипывал всё тише и наконец уснул сладко и крепко. Так крепко, что не слышал, как поезд останавливался на разных станциях и как на одной из них мужчина с усиками взял его на руки и вышел на перрон. Солнце уже клонилось к закату. Поезд, отправляясь дальше, пронзительно засвистел.
– Ой! – испуганно вскрикнул Космаля, сразу проснувшись. – Ой! Что случилось?
Вскоре Яцек и его хозяин уже сидели в смешной бричке, запряжённой гнедым конём. На козлах торчал какой-то парнишка и правил. Щёлкая кнутом, он рассказывал обо всём случившемся за последние дни, а к мужчине с усиками обращался: «Пан лесничий».
К Яцеку парнишка отнёсся добродушно. Для начала погладил его по голове и сказал, что хороший пёс в лесничестве пригодится, особенно охотничий, так как Бурый для этого не подходит.
– Только бы он не вздумал покусать этого маленького желточка,- добавил он, показывая на Яцека.- Бурый не любит чужих собак.
– Какого ещё желточка? – проворчал обиженный Космаля. Но никто не обратил на него внимания.
– Ничего, привыкнет, – успокоил лесничий и добавил: – А этого зовут Пимпусь.
Парнишка кивнул.
– Неплохо, хоть немного смешно,- похвалил он и, повернувшись на козлах, позвал: – Пимпусь!
Космаля, не очень-то довольный таким обращением, отвернулся и сделал вид, будто к нему это не относится. «Ничего себе, придумали имечко. Тут, в деревне, небось все будут надо мной смеяться».
И стал представлять себе, что было бы в классе, если бы кто-нибудь из ребят узнал, как его, самого Яцека Космалю, непобедимого вождя Команды Силачей, называют сейчас Пимпусь! Он тяжело вздохнул, но его размышления длились недолго, их прервал чей-то громкий смех. Смех звучал ехидно, и Космаля не сомневался – смеются над ним. Он беспокойно зашевелился, прислушался и тогда понял, что это ржёт конь, запряжённый в бричку.
А конь заливался смехом.
– Хи-и-и-и, хи-и-и-и! – весело ржал он.- Пимпусь! Поглядите-ка: Пимпусь! Хи-и-и!
– Тихо ты, чего развеселился? – сердито тявкнул Космаля.- Имена бывают разные. И нечего тут смеяться.
– Как это – нечего,- фыркнул Гнедой и махнул презрительно хвостом. – Бывают случаи, когда и конь может посмеяться. Вот хоть бы над тобой – маленькая псина на кривых лапах, а важничаешь.
