— Шлюха! — прошипел Луи, едва не сбив меня с боевого настроя.
Он попытался было отодрать пальцы Вестмана, сомкнувшиеся на моих запястьях, но я поддала чар в золотистую оболочку, и руки младшего вампира как прикипели к моему телу. Так что теперь, если Луи захочет освободить Вестмана, ему придется отламывать или отгрызать тому пальцы по одному. Иначе ничего не получится, ведь я не просто пустила в ход магию, а еще и Очаровала обезумевшего вампира, чтобы он от меня никуда не делся.
Это стоило немалых усилий, по лбу у меня градом катился пот, заливал глаза.
В воздухе разлился аромат цветущей медуницы. Натянутый канат — то, что еще мгновение назад было нитью неразрывной связи между вампиром и его жертвой, — теперь, подчиняясь моим чарам, выбрасывал все новые золотистые отростки, прорастал все новыми побегами, а они обвивали Вестмана и Луи, и без того уже оплетенных магической сетью, и окутывали их все плотнее и плотнее, как плющ... Зар-раза! Чары вышли у меня из подчинения, они взбунтовались!
— Проклятие! — Луи вскочил и попятился, молотя руками по воздуху и силясь разорвать магические узы.
Вот именно, проклятие. Я никогда раньше не пробовала одолеть вампира Очарованием, поэтому сейчас действовала наугад, можно сказать вслепую. Раньше я наводила такие чары только на людей. А уж Очаровать сразу двоих кровососов я не собиралась даже пытаться — это явно за пределами моих возможностей, особенно после такого противостояния с голодным Вестманом.
Я призывала магию обратно, но она не слушалась и выплескивалась все щедрее и шире, наполняя воздух золотистым свечением, и нити ее все истончались и истончались...
Хью что-то кричал, инспектор Крейн старалась перекрыть его и о чем-то меня предупредить, но я уже не разбирала слов...
...А потом зеленая молния ударила Луи прямо в грудь, разветвилась, разбежалась мириадами искр по металлической сети, которая оплела его и Вестмана, — и перекинулась на меня.
Все кругом взорвалось и рассыпалось зеленым фейерверком.
В нос мне набилась пыль. Я едва не расчихалась, но каждое движение причиняло боль. Никому, даже злейшему врагу, не пожелаю дважды за один день, да еще с небольшим перерывом, попасть под удар оглушающего заклятия. Пыль душила, забивала легкие, и я закашлялась.
— Дженни! — раскатисто позвал меня Хью. — Ты очнулась?
Открывать глаза не хотелось, несмотря на то что мне было тепло и меня что-то ощутимо грело.
— Ну, очухалась? — спросил нетерпеливый женский голос.
