Перед судом я сумел установить контакты со всеми, кто так или иначе был связан с делом. Все готовы были помочь, но не скрывали, что опасаются требования Лиги превратить суд над Акивой в показательный процесс. Мы знали, что самый легкий приговор, какой только можно было ожидать от суда, — это шесть месяцев лишения свободы. Такой приговор был бы колоссальным достижением.
В эти же дни арабская пресса широко освещала и другие события, а именно «ночь мостов». Палмах провел операцию по уничтожению всех мостов на дорогах, связывавших Эрец-Исраэль с соседними странами. В результате этой операции была почти полностью парализована связь Эрец-Исраэль с Сирией и Ливаном. Я знал лишь арабскую версию операции. Позднее до нас дошли сведения о том, что произошло на мосту а-Зиб (Ахзив), и о гибели четырнадцати бойцов Палмаха. Мне поручили выяснить, не удалось ли совершившим операцию отступить на север и пересечь ливанскую границу. Думали, что, может быть, их задержали ливанские власти и скрывали это, или, может быть, их арестовали и ликвидировали. Чтобы выполнить поручение, я пустил в ход связанную с нелегальной репатриацией всю сеть как евреев, так и наших арабских проводников. Сведения, полученные главным образом от проводников, напоминали слухи, когда мы за несколько лет до этого разыскивали двадцать три бойца, сошедших с лодки. Слухи, даже казавшиеся правдоподобными, не подтвердились. Мы доложили командованию в Эрец-Исраэль, что предположение, что бойцы с моста Ахзив находятся в Ливане, необосновано.
Я вернулся в Дамаск для участия в церемонии по случаю окончания первого выпуска новобранцев Хаганы в этом городе. Из Эрец-Исраэль нам доставили кинжалы в кожаных футлярах — подарок выпускникам. До сих пор я помню чувство, охватившее меня в этот вечер, когда я вошел в зал, где состоялась церемония. Помещение было едва освещено масляными лампами. С трудом можно было разглядеть бойцов, которые выстроились напротив книг Торы, принесенных из синагоги.
Многочисленные контакты с властями в связи с процессом Акивы и с нелегальными проводниками ограничивали в значительной степени мои возможности свободного передвижения в Бейруте. Я чувствовал, что вокруг меня затягивается петля. Как только наступил небольшой перерыв в судебном разбирательстве и стала затихать кампания подстрекательств в печати против «сионистской шайки» и ее руководителя, который должен был предстать перед судом, я поехал в Халеб. Перед отъездом я послал Игалу подробный отчет, в котором описал общее положение и сообщил о поездке. Почему-то я добавил, что у меня плохие предчувствия и я опасаюсь попасться в лапы сирийской полиции.
