Тренировки подходили к концу. Нас предупредили, что операция назначена на конец марта. Я попросил для нас короткий отпуск перед операцией. Я хотел повидаться со своими и рассказать им обо всем. Англичане не согласились дать отпуск и сказали, что мы будем тренироваться в Египте вплоть до самой операции и затем самолетом отправимся в Бейрут. Но погода изменила их планы. Англичане опасались, что нелетная погода затянется и мы застрянем в Египте, поэтому нам дали приказ ехать в Бейрут поездом. Нас отправили без провожатых, и я решил воспользоваться этим, чтобы связаться с нашими командирами.
Мы доехали поездом до Реховота, и я приказал товарищам выйти. На такси мы отправились в Тель-Авив. Там я расстался с ними и прямо пошел к Абду. Он выслушал меня и предложил немедленно идти к Яакову Дори, начальнику генерального штаба Хаганы, находившемуся тогда в Тель-Авиве. Несмотря на то, что была суббота и было еще очень рано, я отправился к нему на квартиру, на улицу Фришман. Дори радостно принял меня. Я рассказал ему все, начиная с того дня, как мы выехали из страны, об атмосфере секретности, которая царила вокруг предстоящей операции в отличие от духа сотрудничества, характерного для предыдущих операций. Я откровенно высказал все свои подозрения и опасения. Начальник генерального штаба ответил, что нет оснований опасаться и что наши представители при командовании союзников наверняка в курсе всех деталей операции. Я ушел, но мои сомнения не рассеялись. Единственное, что мне захотелось сделать, — это попрощаться с Игалом, так как я был убежден, что не вернусь с этой операции. Я навестил Игала в больнице «Хадасса» на горе Скопус, где он поправлялся после операции на плече. Игал был встревожен услышанным. Он считал, что решение продолжать выполнение операции было принято на основе необоснованных предположений, что наши связные были в курсе всего. Игал велел мне снова ехать в Тель-Авив, немедленно встретиться с Исраэлем Галили и уведомить его о развитии событий.
Я тотчас же поехал в Тель-Авив и связался по телефону с Галили. Он сразу же согласился принять меня. Было двенадцать часов дня. Мы встретились на улице Алленби у здания, где находился исполнительный комитет Гистадрута. Долго ходили мы по тель-авивским улицам пока я со всеми подробностями рассказывал ему обо всем, начиная с того, как нас привлекли к операции, и кончая моим разговором с начальником генерального штаба. Галили уточнял и обдумывал каждую деталь, взвешивая все мои оценки. К четырем часам дня мы пришли на вокзал, чтобы встретить Элияху Голомба,
