Многие взрослые тоже кланялись японцам — на всякий случай. Но на жизни семьи Ся их присутствие поначалу отражалось мало. Низшие и средние должности занимали местные жители, маньчжуры и китайцы, в частности, мой прадед, остававшийся заместителем начальника исяньской полиции. К 1940 году в Цзиньчжоу было около пятнадцати тысяч японцев. Японцы жили в доме по соседству, и бабушка относилась к ним дружелюбно. Глава семьи служил чиновником. Каждое утро, когда он на рикше отправлялся в свою контору, жена и трое детей провожали его с поклонами. Затем жена принималась за работу — скатывала угольную пыль в шарики для топки. По причинам, непонятным бабушке и маме, она всегда при этом надевала белые перчатки, которые мгновенно пачкались.
Японка почти не видела своего мужа и чувствовала себя одинокой. Она часто заходила к бабушке и приносила с собой саке, а бабушка готовила какую — нибудь закуску, вроде соленых овощей в соевом соусе. Бабушка немного говорила по — японски, а японка — по — китайски. Они напевали песни и, расчувствовавшись, вместе плакали. Нередко они помогали друг другу в саду. У японки был красивый садовый инструмент, приводивший бабушку в восхищение, а маму часто приглашали в сад поиграть.
Но семья не могла не слышать о том, что творили японцы. На бескрайних просторах северной Маньчжурии они жгли деревни и сгоняли тех, кто выжил, в «стратегические поселения». Более пяти миллионов человек, около одной шестой населения, остались без крова, десятки тысяч погибли. Рабочие умирали в шахтах, где они под надзором японцев добывали руду для отправки в Японию — Маньчжурия была очень богата полезными ископаемыми. Многие страдали солевым голоданием, и им не хватало сил совершить побег.
Долгое время доктор Ся утверждал, что император не знает о жестокости японцев, потому что фактически и сам их узник. Но когда Пу И стал называть Японию не «дружественной соседней державой», как раньше, а «державой — старшим братом», а потом «державой — родительницей», доктор Ся удар/ил кулаком по столу и обозвал его «слабоумным трусом». Но даже тогда он говорил, что не знает, насколько император отвечает за зверства, пока в жизни семьи Ся не произошли два горестных события.
В конце 1941 года в кабинет доктора Ся вошел незнакомец. Он был одет в лохмотья, истощен и не мог разогнуться. Человек объяснил, что он железнодорожный кули и его мучают страшные боли в животе. На работе ему приходилось триста шестьдесят пять дней в году от рассвета до заката таскать тяжелые грузы. Он не знал, как ему быть, потому что без работы не мог прокормить жену и новорожденного ребенка.
