Задержка возникла из — за того, что у провинциального комитета возникли подозрения относительно мамы из — за связей ее семьи. Ее подробно допрашивали о том, чем объясняются отношения их семьи с гоминьдановской разведкой. Ей велели быть абсолютно честной, как если бы она давала показания в суде.
Ей также следовало рассказать, почему несколько гоминьдановских офицеров искали ее руки и почему она дружила со столькими членами гоминьдановского Союза молодежи. Она подчеркивала, что ее друзья занимали крайние антияпонские позиции и отличались общественной сознательностью; и что когда Гоминьдан в 1945 году пришел в Цзиньчжоу, они видели в нем правительство Китая. Она и сама могла бы вступить в эту организацию, но тогда ей было всего четырнадцать. Вскоре большинство ее друзей повернулись к коммунистам.
Мнение партии разделилось: горком считал, что мамиными друзьями руководили патриотические чувства. Но кое — кто в провинциальном комитете относился к ним недоверчиво. Маме посоветовали «провести границу» между собой и друзьями. «Проведение границы» стало ключевым механизмом, с помощью которого коммунисты увеличивали разрыв между «своими» и «чужими». Ничто, даже личные связи, не могло быть случайным или пускаться на самотек. Чтобы выйти замуж, ей надлежало порвать отношения с друзьями.
Но больше всего маму тревожило происходившее с молодым гоминьдановским полковником Хуэйгэ. Едва кончилась осада, первым ее порывом после начального ликования от победы коммунистов было узнать, все ли с ним в порядке. Она бежала всю дорогу по залитым кровью улицам до особняка Цзи. Она ничего там не нашла: ни улицы, ни домов, только огромную кучу мусора. Хуэйгэ пропал.
Весной, незадолго до замужества, она узнала, что он жив и находится в заключении в Цзиньчжоу. Во время осады он бежал в Тяньцзинь. Когда в январе 1949 года коммунисты взяли Тяньцзинь, его схватили и привезли обратно.
Хуэйгэ считался не обычным военнопленным, а «змеей в своей норе» — из — за влиятельности его семьи в Цзиньчжоу. Они представляли особую опасность для коммунистов, так как им доверяло местное население и их антикоммунистические настроения угрожали существованию нового режима.
Мама не сомневалась, что с Хуэйгэ будут обращаться хорошо, когда узнают, что он сделал, и немедленно выступила в его поддержку. По существующему порядку, сначала ей следовало поговорить со своей непосредственной начальницей в Женской федерации, а та должна была отправить апелляцию в высшие инстанции. Мама не знала, за кем будет последнее слово. Она обратилась с просьбой похлопотать за полковника к Юй — у, который знал о ее общении с Хуэйгэ и даже велел ей развивать с ним отношения. Юй — у написал отчет о том, что сделал Хуэйгэ, но прибавил: возможно, тот действовал из любви к моей маме и даже не подозревал, ослепленный чувством, что помогает коммунистам.
