Вечером, вернувшись с небольшой прогулки, они узнали, что хозяйка отеля очень хочет засвидетельствовать им свое почтение. Фрау Эрика оказалась очень милой улыбчивой немкой с пышными формами. Она пришла с букетом роз и подарила Каро и Люсьену бутылку шампанского «Дом Периньон». Ее отель был очень милым и чем-то походил на свою хозяйку. Толстые, основательные кресла обнимали того, кто в них садился, и заставляли принять ту позу, в которой удобно положить ноги на скамеечку перед камином или выпить чашечку горячего шоколада. Столики на невысоких крепких ножках были именно того размера, чтобы на них уместились яблочный струдель фрау Эрики, миндальный напкухен и еще множество разнообразных «кухенов», чайник со спиртовкой и две чайные чашки. Здесь цветы жили в стилизованно-грубоватых глиняных горшочках, что, разумеется, никак не ущемляло достоинства благородной швейцарской герани – охранительницы дома от злых духов. И увитые плющом романтичные террасы в первую очередь предлагали посетителям посидеть в соломенных креслах, а то и вздремнуть часок. Вообще этот отель определенно был самым уютным в мире любовным гнездышком.
Этот день был просто изумительным, наверное, таким и должен быть каждый весенний день. Во время заката вершины гор окрасились в нежно-розовый цвет, и снег на них казался теперь клубничным мороженым или кремом, который бывает на торте в день рождения. Ниже уровня снегов начинались леса. Из-за контраста с бело-розовыми вершинами они стали такими мрачными, даже немного пугающими. Вечерний свет был приглушенным, как будто вся долина закуталась в пурпурную вуаль.
Люсьен проводил Каро на балкон, и они долго любовались этим живописным видом. В свете заходящего солнца его жена выглядела как колдунья, и ее голос звучал нежно и задумчиво, когда она говорила, что здесь очень красиво.
– Значит, тебе нравится.
– Конечно.
Она развернулась и взглянула на своего мужа, в этот момент он всматривался в глубину ее глаз, словно пытаясь отгадать тайну, скрытую в них.
– Какие прекрасные у тебя глаза, – сказал он, мягко касаясь пальцами ее век, – они такие ясные, как серебро, и в то же время мягкие, как бархат, и такие таинственные, когда отражают блеск этого снега. Ты даже не представляешь, насколько я счастлив, что эти глаза принадлежат теперь только мне.
Он наклонился и нежно поцеловал веки Каро, потом кончик носа, персиковые щеки, маленькую теплую впадинку на шее и, наконец, губы.
