– Нет, – ответила она немного глухим голосом. – Правда, буквально за несколько минут до вас звонила Ольга Спиро. Она сказала, что еще перезвонит, но собиралась договориться о встрече на одиннадцать часов. Еще она просила передать, что это не займет много времени, пять-десять минут, но она действительно очень хотела с вами встретиться.
– Неужели. – Он вложил обратно в конверт письмо, которое только что вытащил. – Похоже, тебе придется объяснить фрейлейн Спиро, что меня в ближайшие несколько дней не будет. Потому что в одиннадцать я уезжаю и не смогу с ней увидеться. Извинись за меня перед ней и перед всеми, с кем я обещал сегодня встретиться, и, если это будет нужно, говори всем, что я умер. Кстати, если захочешь, можешь сказать им, что я женюсь, тогда многие сами не захотят со мной встречаться.
– А как насчет мадам Венир? – спросила Лизель. – Вы помните, что перенесли ее сеанс на сегодня? Она будет здесь в пятнадцать минут двенадцатого и, если вас не будет…
– Если меня не будет, то она меня не увидит и я ее не увижу, – ответил Люсьен с сарказмом, теряя терпение.
Мадам Венир была одной из самых видных дам Оберлакена, кроме того, она была женой богатого ювелира и ничем серьезным на данный момент не болела, поэтому просто не было смысла тратить время на обсуждение несуществующей болезни.
– Кстати, если ты тоже не горишь желанием пересекаться с ней, просто позвони ей и предупреди, что сеанса не будет. Все! Я должен идти. Вернусь к часу, и, надеюсь, у тебя будут для меня хорошие новости.
Без пятнадцати одиннадцать приехала Ольга Спиро. Лизель, злорадствуя, не стала скрывать от нее прекрасную новость. К тому же у нее была просто великолепная причина рассказать ей обо всем. Она же была близкой подругой Люсьена столько лет. Фрейлейн Спиро имела право одной из первых узнать о таком важном событии и порадоваться за друга.
Ольгу это известие застало врасплох, так же как и Лизель. Правда, благодаря своей исключительной способности сдерживать чувства она сумела лучше скрыть свою реакцию. Немного присмотревшись, все-таки можно было заметить, что она слегка побледнела. Но чтобы увидеть это, надо было подойти к ней совсем близко, чего Лизель делать не собиралась, потому что она и так догадывалась об истинных чувствах Ольги.
Надо признать, что Ольга была настоящей светской львицей. Ей было где-то между тридцатью и тридцать пятью годами, при этом она была далеко не красавицей, но зато так прекрасно умела себя подать, что все ее недостатки были почти незаметны. Она всегда шикарно одевалась, неизменно была в отличном настроении и в прекрасной форме. Поэтому еле заметное замешательство, в которое она пришла, прежде чем задать следующий вопрос, говорило о многом.
