Сергей не успел оглянуться, как ему выделили семь нарядных, голосистых и очень деловитых девочек в светлых платьицах, с бантами в косичках. Какая-то Анка оказалась у них агитатором, она выстроила своих и доложила Сергею, что бригада готова. Сергей так никогда и не придумал бы, что ей ответить, если бы председатель в этот момент не крикнул:
— Все за мной!
Сережа еще никогда никем не командовал, особенно девочками, и чувствовал себя очень неловко. А девочки, как назло, только и смотрели ему в рот и все время спрашивали, что делать.
Бригаду Сережи поставили на укладку груш в корзины и разгрузку их в колхозном складе после взвешивания, а бригада Бабенчикова работала у деревьев вместе с колхозницами. Тетя Нюся, выпятив губы, молча курила.
— Тетя Нюся, — зашептал ей доверительно Сергей, оторвавшись от своей бригады, — а как укладывать, чего делать?.. Честное ленинское, я неопытный…
— Как «чего делать»? Укладывайте потихоньку, да грузите на двуколку, да там, у складчика, подайте на весы, да с весов снимите, ссыпьте, куда скажут. Главное, чтоб не цокать, не мять.
Девочки вработались сразу и некоторое время не обращали внимания на своего бригадира, но вскоре одна из них — рыжая, веснушчатая, до того веснушчатая, что казалось, лицо у нее в нашлепках, — прокричала нахально:
— Товарищ бригадир, а когда перекурка?
Другая, работавшая до сих пор тише всех, подхватила:
— Товарищ бригадир, не заботитесь насчет воды…
— Товарищ бригадир, почему не ведется запись, сколько мы отгрузили? Что за обезличка!
Сначала Сергей не удостаивал озорниц ответом, но они не отставали и все больше повышали голос и, хохоча и перемигиваясь, то и дело звали его и требовали указаний и советов.
Все они были очень веселые, но оттого еще более неприятные, и Сергей старался не глядеть на них и не разговаривать с ними как можно дольше.
Вдруг тетя Нюся позвала его к себе.
— Дай-ка им отдохнуть минут на пять, — устали твои барышни. И по грушке разреши, пусть их… Только смотри, чтоб не много, а то животами разболеются.
Сама тетя Нюся давно уже отложила в сторону берданку и, сняв синюю тужурку, в одной майке грузила корзины на двуколку.
Сергей скомандовал отдых и разрешил взять по груше. Тетя Нюся, только как бы и ожидавшая его сигнала, тоже присела и закурила.
Девочки были все так одинаково нарядны и все с бантами, все в фартучках, что Сергей долгое время никак не мог запомнить их в лицо и делал вид, что он человек строгий и ему решительно все равно, как их зовут. Но после третьего отдыха он уже знал их имена, а они, не смея звать его Сережей, ласково кричали ему:
