Нарядная, в новом шелковом платье и красной шелковой косыночке, с букетом цветов в руках, Муся стояла рядом с отцом. Она первая увидела Сергея.
— Сергунька! — позвала она его, назвав так, как мог и имел право называть его теперь только отец. — Сергунька, беги скорее!
И ему сразу стало как-то не по себе. «Они там праздновали, фотографировались, им музыка играла, — мелькнуло у него, — а я тут голодный, брошенный, меня тут солнце чуть-чуть не убило…»
Минуя Мусю, он кинулся к отцу и прижался к нему. Сейчас он особенно остро чувствовал, какой он маленький, слабый, как не умеет он переносить лишения. Но Муся, та самая нарядная Муся, на которую ему даже не хотелось сейчас смотреть, подхватила его на руки и, прижав к своему раздушенному платью, подбросила вверх.
— Да ты ж геройский парень! — хохоча, вскрикивала она. — Качайте его, хлопцы, качайте!
И тут его в воздухе перехватил Петя Вольтановский.
— Молодец, Емельянка, не подвел!
Выходило, что Сергей сегодня — самый ударный человек, и все, что недавно огорчало его, вдруг стало каким-то приятным образом оборачиваться в его пользу. В самом деле, не виноват же он, что его укусила пчела, что его ударило солнце — это со всяким может случиться, что он почти не собрал колосков — их вообще было мало.
Главное, он работал.
— Теперь ты, брат, полноправный городской шофер, — сказал Вольтановский, опуская его на землю.
— Правда, пап?
И отец, до сих пор молча и тревожно улыбавшийся, виновато потрепал Сергея по спине.
Отряд городских пионеров прибыл вместе с бригадой артистов. Колхозная молодежь встретила их у околицы села. Бабенчиков сказал речь и преподнес букет цветов высокой, дородной женщине в украинском костюме, с венком на голове. Та поклонилась ему, а потом — Сергей похолодел — привлекла к себе сильной рукой и несколько раз звучно поцеловала в щеку. Пятнышки от губной помады закраснели на лице Бабенчикова, как ссадины. Зинка Чумакова радостно хихикнула, колхозные ребята зашептались, но Сергей, заметив, что Бабенчиков сжал кулаки, вовремя удержался от смеха.
Решено было сейчас же всем ехать на уборку и там, в поле, дать концерт, но, как на грех, подвернулся председатель, с утра выехавший в МТС, и порешил по-своему. Артисты направлялись в полевые бригады, а городские пионеры вместе с колхозными — на уборку ранних груш.
— Я уж один пример имею, — твердил председатель, ища глазами Сережу, — я уж научен, слава те… На груши! Бабенчиков, Емельянов!.. Берите по бригаде, живо!
