Как только дверь за ними закрылась, ноги перестали держать Аркониэля, и он рухнул в кресло.
Однако страшное испытание еще не закончилось. Ариани открыла глаза и увидела мертвого младенца на руках у Нари. Ухватившись за колонку кровати, она приподнялась и протянула руки к тельцу.
— Слава Светоносному! Я знала, что раздался второй крик, но мне приснился такой ужасный сон…
Кормилица переглянулась с Риусом, и улыбка Ариани увяла.
— В чем дело? Дайте мне моего малыша!
— Он мертворожденный, любовь моя, — сказал Риус. — Оставь. Вот, смотри, это наш замечательный сын.
— Нет, я же слышала крик! — настаивала Ариани. Риус поднес к матери маленького Тобина, но она не обратила никакого внимания на младенца, продолжая пристально смотреть на того, что держала кормилица.
— Дай его мне, женщина! Я приказываю!
Спорить было бесполезно. Словно не слыша тихого плача живого ребенка, Ариани прижала к себе мертвого, и лицо ее стало еще бледнее, чем было.
В тот же момент Аркониэль понял, что магия Лхел не может обмануть мать, как обманула остальных. Заставив свой разум смотреть глазами Ариани, он заметил кусочки кожи, которые Лхел вырезала на груди каждого из младенцев и крошечными стежками вшила вырезанный у одного в рану на грудь другого, прямо над сердцем. Такой обмен плотью и привел к трансформации. Девочка стала казаться мальчиком и должна была сохранять обманчивую форму до тех пор, пока это сочла бы необходимым Айя, а ее мертвый брат приобрел вид девочки, обманувший царя.
— Что вы сделали? — охнула Ариани, с ужасом глядя на Риуса.
— Потом, любовь моя, когда ты отдохнешь… Отдай малыша Нари и возьми своего сына. Смотри, какой он здоровый и сильный! И у него твои синие глаза…
— Сын? Какой же это сын! — гневно оборвала его Ариани. Никакие уговоры ее не убедили. Когда Риус попытался отобрать у нее мертвого ребенка, Ариани вскочила с постели и забилась в дальний угол, прижимая тельце к своей окровавленной рубашке.
— Это невозможно вынести, — прошептал Аркониэль. Подойдя к плачущей женщине, он опустился перед ней на колени.
Ариани с удивлением посмотрела на него.
— Аркониэль? Смотри, у меня сын. Разве он не прелестный?
Аркониэль попытался улыбнуться.
— Да, благородная госпожа, он само совершенство. — Мягко коснувшись лба женщины, он снова погрузил ее в глубокий сон. — Прости меня.
Он протянул руку к крошечному тельцу и застыл в ужасе.
Глаза мертвого младенца были открыты. Только что они казались голубыми, как у котенка, и вдруг стали черными и обвиняюще уставились на Аркониэля. От маленького тельца исходил неестественный холод, медленно обволакивая волшебника.
