Саша молча встал, открыл окно. Холодный воздух сунулся было в комнату, но отшатнулся от хлынувшей наружу табачной вони, в которую с торжествующим жужжанием вонзилась огромная муха, бог знает откуда взявшаяся посреди холодного времени года.
— Закрой окно, — тут же среагировал отец. — Продует. Не пройдёшь медкомиссию.
— Дай подышать настоящим воздухом, — не удержался Саша.
— Не умничай, — нахмурился отец. — Закрой.
Саша ещё немного потянул, потом всё-таки закрыл: снаружи и в самом деле была не весна.
Чайник самодовольно фыркнул, плюнул из-под крышки кипятком. Плита негодующе зашипела. В ту же секунду затрезвонил телефон. Папа поднялся было к трубке, но аппарат подавился трелью и затих.
— Пап, а ты не пробовал белый кипяток? Я тебе колбу принесу с работы…
— Дурь всё это, — нахмурился отец. — Вода — она и есть вода. Всю жизнь так заваривал.
— С белым кипятком лучше. И сахара класть не нужно, — в который раз попробовал объяснить Саша. — От сахара диабет.
— Вот сам и пей без сахара. — Отец демонстративно плюхнул в стакан полную с горкой ложку и второй ложкой усугубил.
Напористо жужжала муха и отчаянно металась по потолку. Саша почему-то вспомнил модестову байку про то, что греческие философы сравнивали тело с червяком, а душу с бабочкой. А наши души, подумал он вдруг, после смерти станут мухами. Крылатыми и противными.
— Как у тебя с Валей? — перешёл папа на семейную жизнь.
— Нормально, — пожал плечами сын.
— Ну, хорошо, если нормально, — разочарованно сказал отец. — А вообще-то я тебе вот что скажу… Чужой дом, — это папа выделил голосом, — он и есть чужой дом. Раньше как было? Мужик свою бабу к себе в дом приводил. А наоборот — не дело это.
— Папа, ну зачем Вале ехать из Москвы в Подольск? У меня работа в Москве, у неё тоже…
— Вот пусть от работы вам квартиру дадут! — Отец знал, что это нереально, и поэтому рассуждал смело, как всякий теоретик. — А то как получается? Зятёк-то, знать, примак! — Старинное слово прозвучало веско и основательно. — А к примаку разве уважение? Вот тёща тебя уважает? А тесть?
— Папа, ну я же сто раз говорил. Мы их раз в полгода видим. Нормальные совершенно люди.
— Люди-то, может, и нормальные. А думаешь, им нравится, что ты в их доме живёшь? — Отец гнул своё. — И у нас бывать перестал. Ездишь раз в год по обещанию, разве ж это по-семейному?
— Каждую неделю езжу! И, кстати, на Западе твоём любимом дети от родителей аж в другой штат уезжают, — припомнил Саша слышанное от Модеста. — Для самостоятельности.
