— Ты совершенно не следишь за собой, — всё-таки сказал он.
— Модест, — Юна подняла голову, глаза у неё были сухие. — Скажи: ты мне поможешь?
— Это зависит от обстоятельств, — снова начал объяснять Деев. — Выражаясь на непонятном тебе языке, я по коммерции, а не по разборкам. Моя крыша — серьёзные люди, но заниматься твоим папой и его проблемами они не будут. Это не по понятиям. Предупреждая твои вопросы и возражения: не бу-дут. Даже если он прав, а они не правы. Кто-то, допустим, его развёл, прокрутил систему — а их, то есть моих, там не было. Кстати, друзья его армейские, они…
— Нет у него больше друзей, — всхлипнула Юна.
— Ну вот… Всё, что реально можно сделать — это выйти на тех, кто крышевал его дела. Но, скорее всего, твой отец это уже сделал сам, если ему дали такую возможность. Должны были дать. Если, конечно, это не беспредельщики, которым все по барабану. Тогда плохо.
— Что — плохо? Его убьют? Замучают? — Юника уселась в кресле с ногами. Модест заценил её ножки и решил, что поторопился с выводами. Конечно, госпожа Кащук уже не девочка — но определённый интерес она представлять могла бы. В другом месте и в другое время.
— А помнишь, — женщина подтянула колени к груди и обхватила их руками, — тогда? Ты ведь у меня был первым. Да-да. Первым мужчиной. Это я не для того… Просто. Чтобы ты знал.
— Что-то я не помню никакой кровавой дефлорации, — усмехнулся Деев.
— Ну вот. Так мне не повезло. У тебя осталась чистая простыня. Или покрывало? Что там было? Кажется, покрывало. А если бы ты знал, что я девушка? Подстелил бы какую-нибудь клеёночку?
— Юна. Прекрати.
Модест и в самом деле разозлился.
— А я всё помню. Я пришла к тебе за ключом. От сейфа. Там чай у нас лежал. Английский. Как он назывался? Сушон… Пушон…
— Лапсанг Сушонг. Юника, чего ты от меня хочешь? Я не могу сделать практически ничего. Пойми — это серьёзные дела. Ты, наверное, просто никогда не думала, откуда твой отец берёт деньги, которые он тебе даёт…
— Так ничего или почти ничего? — переспросила молодая женщина, выделяя голосом «почти».
— Ты меня достала, — сказал Деев. — Хорошо. Сейчас я буду разговаривать с одним человеком. Но предупреждаю — скорее всего, он не захочет меня даже выслушать. Правда, он мне кое-чем обязан… но это было давно, а память у таких людей обычно очень избирательная… Выйди.
— Я останусь здесь, — начала было Юна.
— Выйди из комнаты! — рявкнул Модест.
Он дождался, когда за женщиной закроется дверь — высокая, тяжёлая, из настоящего дерева, — тяжело вздохнул, подтянул к себе телефон и начал набирать номер.
