"Во исполнение приказа Х задерживать всех подозрительных и до особого распоряжения не выпускать..."
- Увести! - даже с каким-то сожалением процедил человек в штатском.
- Руки! - прикрикнул милиционер, добавляя кулаком в спину.
И снова в который раз до боли знакомое: (все это уже было) и это хриплое "увести", и унтер... милиционер с его неизменным "руки", и этот в меру рассчитанный толчок в спину, и не просто в спину, а в точно отведенное место, где боль еще не была болью, а как бы предупреждением. И сейчас он мог бы, наверное, предсказать, что последует в дальнейшем. Но что-то из происходящего или произошедшего было уже нарушено, и только когда уже проходил по узкому коридору в камеру, он с запоздалым удивлением припомнил главное: его не обыскали! Не сочли нужным обыскать. Словно он для них уже перестал существовать.
17.
БЕРИЯ
Это была не просто тишина, а осязаемая плоть времени, у которой не бывает ни начала, ни конца. Не хотелось ни двигаться, ни думать, ни принимать решения.
В какой-то миг он почувствовал себя оторванным от всего мира навсегда, но, видно, здесь, глубоко под землей, в этом недосягаемом для смерти бункере (построенном для высшего руководства на случай ядерной войны) и сами чувства становятся другими. Время словно начинает разматываться вспять до какой-то одному ему (времени) известной точки, дальше которой будущее становится прошлым. И можно наблюдать за этим прошлым, не вмешиваясь и не существуя.
А где-то там, высоко на поверхности, все так же будут продолжать цвести цветы и томительно жужжать пчелы, будет поблескивать гладь реки и сиять солнце, или нечаянно сорвется ветерок, сил которого не хватит даже на то, чтобы шевельнуть траву, но он принесет первый запах дождя, и вот уже робкие капли то там, то сям украдкой шевельнут лист, как бы предупреждая... И застучит, зазвенит, заструится дождь под грозовые перекаты грома где-то пока еще далеко, но тревожно...
Из него получился бы замечательный писатель. Уж кто как не он смог бы поведать человечеству такое, что померкли бы самые буйные фантазии потомков. А своим эпиграфом он сделал бы когда-то в шутку оброненное Сталиным: "Здесь покоится человек, который слишком много знал, чтобы жить долго".
И странное предощущение беды, которое каким-то образом сумело просочиться даже сюда, под стометровую толщину земли и бетона...
Возможно, в эти самые минуты там, наверху, решается его судьба, а значит, и судьба целого легиона преданных ему людей, которые ради него, Берии, готовы на все. Легкое нажатие кнопки - и вступает в действие программа "Карфаген". Серия взрывов в Москве, хаос, паника, огонь, дым, миллионы людей, ищущих спасения сами не зная от чего. Вот он - конец света... война?.. ядерный удар?..
