— Заблудиться не боитесь? — осведомился Иван Иванович, окуная в сметану толстую румяную оладью.
— Я места здешние хорошо знаю, особенно для барина-то, — засмеялся Армалинский. — Красота неописуемая, вот где господину Шишкину раздолье было бы картины свои писать!
— А охота? Охота здесь какая? — спросил Рязанов скорее для продолжения беседы, нежели из особого интереса: охотою он не увлекался. Пошло это с отца и даже деда — в доме не было ружей, не держали собак, хотя отец занимался стрельбою по мишеням из пистолетов и револьверов.
— Охота тут хороша, да вот охотников толковых — раз, два и обчелся. Из города, те ездят. А наших… У Каратыгина двадцать смычков[16] гончих, и проку с того? Один есть настоящий — господин Шкирятов, штабс-капитан, наездами у Миклашевских бывает. Не успели еще познакомиться?
— Простите, а он разве был? — удивился Иван Иванович.
— Был, конечно же! Он каким-то дальним родственником приходится госпоже Миклашевской и, как я понял, имеет виды на Клавдию Афанасьевну. Верно, вы не заметили его, оттого что он был в обычной одежде, гражданской.
Рязанову и в самом деле припомнился некий скромный с виду, достаточно молодой белобрысый человек, сидевший тихо и совсем незаметный.
— Хороший охотник?
— Превосходный, насколько мне известно. Мне кажется, c'est un debrouillard[17]. Кстати, очень заинтересовался нашим чудовищным медведем. — Чувствую, на днях соберется его ловить.
— Да есть ли медведь-то? Не вы ли мне сказали, что все врут про него?
— Я, Иван Иванович, насколько помню, сказал, что одно врут, а другое вовсе и не врут. Люди-то действительно пропадали, а то, что от них находили… Хотите, Никитка вам по возвращении нарасскажет страшных историй. Он, знаете ли, говорил даже, что сам сего медведя видел, но тут я ему не склонен верить.
— Вот кстати напомнили, Илья Ильич… С арапом вашим я так и не побеседовал.
— А с чего такой интерес? — прищурился «рамоли». — Скажите уж честно, Иван Иванович: не знаю, кто и что вы, но не из-за убийства ли в усадьбе Звановых вы к нам пожаловали? Хотя… Нет, не говорите и простите глупого старика за неуместное любопытство — коли и правда сие, зачем мне знать? Дело важное, государственное, чем смогу, и так помогу…
Армалинский выглядел виноватым, и Рязанову стало его жаль.
— Скажем так: это происшествие меня чрезвычайно заинтересовало, а по роду службы я как раз подобными вещами и занимаюсь, — сказал Иван Иванович добродушно. — Весьма благодарен вам за угощение, оладьи из кабачков в самом деле удивительно вкусны! Мастерица ваша Секлетея.
