— Ты, наверное, волнуешься: нравишься ты мне или нет, — спросила она с хитрой улыбкой.
Я промямлил что-то неопределенное.
— Я же вижу. Нравишься, конечно. Хорошо, что я сразу, по соседству, нашла друга.
Вот те на! Заявленьице! Как-то это не очень красиво, когда девушка сама затевает подобный разговор и признается… э-э… не в любви, нет, но…
Теперь, наверное, мне надо сказать что-нибудь в ответ. Или не говорить? Как-то очень уж быстро все получается, так не бывает!
Меня спас троллейбус. Он остановился, и я заорал:
— Выходим! Чуть не проспали!
В парке, в кафе «Ариэль», мы купили мороженое в вазочках и сок. Вернее, сок и мороженое я купил Ларисе, а себе, как и положено солидному человеку, взял бутылку пива «Сокол» и пакетик чипсов.
— Любишь пиво? — спросила она.
— Люблю.
— А я нет.
Она ковыряла мороженое пластмассовой ложечкой и делала это очень красиво. Никогда бы не подумал, что можно красиво есть обычное сливочное мороженое.
Про Киев ее спросить, что ли?
— Леша, а ты чем вообще занимаешься?
— Я же Алекс, — улыбнулся я.
— Леша тоже хорошо. Так чем?
— Да ничем. На гитаре бренчу, книжки читаю. В футбол бегаю иногда, если соберемся с пацанами. Я ж говорю, большой теннис люблю, но у нас это дохлый номер.
— А здесь есть тир? — спросила она.
— Тир? Есть. Пострелять хочешь?
— Да. Сейчас мороженое доем…
Она доела свое за три сорок, и мы пошли стрелять. Я все смотрел по сторонам — нет ли кого знакомого? Но, как назло, никого, достойного внимания, не попалось, только отличник из параллельного Мирон, личность малоуважаемая и невлиятельная, да Саня Пуля, двигавшийся откуда-то на полном автопилоте. Пуля учился со мной, но в школе появлялся редко; ходили слухи, что дальше учиться он не собирается и будет работать у дядьки в авторемонтной мастерской. Там небось и нажрался…
Тир располагался в старом автобусе, снятом с колес и установленном на окраине парка. Дедушка-тирщик смотрел ток-шоу по маленькому черно-белому телевизору и неохотно оторвался от него, чтобы выдать нам винтовки и пульки.
— По мишеням? — спросил я.
— Я люблю по мишеням, а ты можешь по зверюшкам, — улыбнулась она и бойко положила все пять пулек в десятку. Я в это время успел только два раза промазать по резиновому зайцу и мазнуть по рылу резинового же крокодила, отчего он вяло закачался на пружинке.
— Ого! — сказал я.
— Ого! — сказал и дедушка-тирщик, неожиданно отвлекшийся от телевизора. — Разрядница?
— Кэмээс, — сказала она, кладя пневматичку. — Папа говорит, что взрослый человек должен уметь хорошо стрелять.
