черное знамя над их головой.
Серые крейсеры их охраняют…
На корабли их в порту сажают,
чтобы пристать у чужой земли…
Кожи, камедь, табак или сахар, —
знай стреляй и смотри сверху вниз!
Так же, как в годы Дрейка и Моргана,
золото, золото — их девиз.
— Хорошо тому, кто понимает, что не оно главное в жизни! Я это узнал недавно. — Рамиро хрустнул пальцами. — И почувствовал себя другим человеком. В экономике я тогда ничего не понимал, но мальчишкой… готов был, Луис, убить любого из янки, когда видел, как они заговаривали и развлекались за деньги с нашими женщинами…
— Ну и убил хоть одного?
— Из игрушечного пистолета… Но если бы и представилась возможность, я бы не сумел это сделать. Однако учить ненавидеть американцев, их помыслы, их образ жизни не устану. Перо мое не затупить!
— А рубишь тростник до седьмого пота почему?
— Как тебе объяснить…
— Ведь не из-за страха. Или боишься? А может, чтобы быстрее попасть в Гавану? — Теперь уже лукаво улыбался Рамиро.
— Там, где страх, Луис, у меня давно мозоль выросла. Никому бы не стал признаваться. Тебя бы хотел иметь братом. Я один на свете… В человеке, Луис, есть нечто такое, что, когда это самое затронут, с тобой происходит перемена… и ты, ты уже делаешь все и трудишься не для себя — для других. Жаль только, что такое состояние быстро проходит.
Издали послышался голос Эстер Марии:
— Джентльмены, компаньеро, обед подан! Мы ждем. Идите!
Рамиро молча поднялся с земли. “Да, прежде всего надо уметь видеть! И во всем разбираться. Ложное не принимать за веру. Хитрецов и мерзавцев просвечивать насквозь и не давать им резвиться! Человек податлив, его так легко обмануть. Доверчив и прет туда, куда ему совсем не надо”, — думал он.
После обеда Рамиро просмотрел свежие экземпляры газет “Гранма” и “Хувентуд Ребельде”. Ему дали понять: необходимо их читать каждый день. Рамиро удивился самому себе, когда почувствовал, что втянулся, что стал следить за развитием отдельных событий в стране, в мире, быстро привык и уже ощущал потребность в ежедневном чтении.
Отложив газеты, он выбрал место поудобнее и растянулся на траве, пережидая, когда немного спадет полуденный зной. Лежа на спине, закинув руки за голову и слегка прикрыв глаза, он вспоминал мать и Марту… Сердце заныло: многое еще было неясным. И совсем не ясно, увидит ли он когда-либо Марту. Последние события, происшедшие в его жизни, необъяснимо сблизили Рамиро с ней. Расстались они перед его отъездом на Кубу как-то по-дурацки. Марта, своей женской интуицией предчувствуя разлуку, пообещала ждать его. А он… он ничего не ответил ей на это, за что сейчас ругал себя последними словами.
