— Бояться надо не кавказцев, — сказал я. — Наши-то казенные рыла, радетели-то наши — похлеще будут.
— Ой, не говорите! Народ их осуждает, а поделать ничего нельзя.
— Народ осуждает и за них же голосует.
— А куда денешься? Не привыкли своим умом жить. Сколько лет отучали.
На Мосфильмовской я попал в обитель бизнесмена. Минут пять с грохотом и скрежетом отпирались хитроумные запоры, и наконец в проеме двери, удерживаемой блестящей стальной цепочкой, возник мужчина в майке, волосатый, с настороженным, будто свинцовым лицом, лысый и грузный.
— Удостоверение! — потребовал он.
Сунул в щель свое старинное служебное удостоверение, где каждая литера грела душу: Вдовкин Евгений Петрович, II отделение, сектор X, НИИ «Штемп». Хозяин понюхал документ, зычно, по-прокурорски рявкнул:
— Просрочено!
— Конечно, просрочено. Я же из науки ушел в частное предпринимательство. Но если вам нужен человек с документами, могу дать телефон — ноль два. Приедет буквально через несколько минут.
Толстяк грустно хмыкнул, сбросил цепочку, пропустил внутрь. Пожаловался:
— Приходится быть бдительным, дружище. Сам понимаешь, какие времена.
Почему ему приходится быть бдительным, было видно по убранству жилища. Квартира, начиная с коридора, напоминала пещеру Али-Бабы, со сваленными в ней товарами. Вряд ли этот круглоголовый пузан, так пренебрежительно бросивший мне «дружище», приберегал для себя все эти ковры, картины, мягкую гарнитурную мебель и видеотехнику. Не квартира, а перевалочный пункт. В огромной комнате посреди суперсовременного богатства я еле отыскал взглядом десятилетней давности «Рубин», выглядевший здесь убогим хламом, ироничным кивком из минувшей эпохи.
— Что с телевизором?
— Шут его знает. Чего-то не фурычит. А выкидывать жалко.
Я давно догадался, что отличительная черта богатых людей — скупердяйство.
— Вызов — десять тысяч. Вам известно?
Мужчина глянул на меня с изумлением. Потом как-то хитро сунул руку под майку и почесал живот.
— Ну ты даешь! Откуда же такие цены?
Я повернулся с намерением уйти.
— Погоди, не горячись. Я ведь деньги не печатаю. Пять долларов могу отстегнуть, но не больше. Починишь — еще десятка. Лады?
— Плюс пару бутылок виски, — сказал я.
— Откуда знаешь про виски?
— Внешность у вас интеллигентная.
Польщенный, он удовлетворенно хрюкнул.
— Действуй, согласен.
Через сорок минут «Рубин» был даже лучше, чем новенький, и с каким-то утробным цинизмом провозгласил о готовящейся бомбежке Югославии. Таким он безусловно пребудет еще дней десять. Затем полыхнет синим пламенем и умолкнет навеки. Увы!
