Грешная женщина - Анатолий Владимирович Афанасьев

Не сразу смог сообразить, где я. Ага, вон шкаф торчит в лунном свете, как кукиш, и штора на окне знакомо топорщится. Значит, дома. Сунул руку в темень, точно в скважину, пошарил на тумбочке и — о, чудо! — ухватил гладкий, прохладный бок бутылки. Щелкнул выключателем: лиловый ночник высветил во мраке драгоценнейшее из ночных сокровищ — полбутылки портвейна 0,7. В башке затеплилась оптимистическая мысль: вдруг сумею доползти до туалета? Пока перемещался по коридору, по стеночке, раза два чуть не грохнулся. Чтобы прийти в такое состояние, понадобилось трое (?) суток непрерывного питья. С кем? как? — лучше не вспоминать.

Благополучно приковылял обратно. Лег, потянул из горлышка, роняя капли на грудь, бдительно следя, чтобы осталось еще на одну заправку. Сигарету в зубы. Интимный бледно-синий язычок зажигалки. Неужто выжил и на этот раз? Портвейн, как эликсир жизни, скользнул прямо в желудок, оттуда в кровь, к сосудам, к сердцу. Несколько минут блаженного, животного бодрствования, насыщенного табачным благоуханием. В могиле-то не покуришь натощак, не похмелишься.

Некстати из вчерашнего пробилась грустная сценка. Дема Токарев валится со стула и тащит за собой тарелку с квашеной капустой. Капуста на его круглой роже как елочная гирлянда. Необыкновенно задумчивый, скорбный у него вид. Где же это мы сидели?

Потом другая сценка. Прелестное личико Наденьки, ее литые тяжелые груди. Упирается кулачками и шипит:

— Никогда, слышишь, никогда, негодяй, развратник!

Чтобы войти в нее, необходимо нечеловеческое усилие. Легче проломить гранитную скалу. Водка того гляди хлынет из ушей. Под прощальный Наденькин стон сознание меркнет, воздушным корабликом устремляется к солнцу.

Но этого уж точно не могло быть. Это всего лишь предупредительный сигнал белой горячки. Наденька — верная жена моего друга Саши Селиверстова, у нас отношения как у брата с сестрой: когда не придешь, обязательно накормит горячим супом. Она психоаналитик и колдунья, ей чужды низменные пороки. Ее идеал мужчины — нищий на паперти. В философском смысле ее муж как раз соответствует этому идеалу. Но никак не я. Мне и в голову не могло прийти лечь с ней в постель. Но все же ощущение ее извивающегося, упругого тела настолько реально, что страх сжимает сердце.

Торопливо высосал остатки портвейна…

Утром, не успел кое-как побриться, телефонный звонок.

В трубке незнакомый голос. Женский: