— Какие? — переспросила Констанс.
— Богачи чокнутые. — Ника опять выругалась на греческом.
— А его друг из соседней каюты, Теренс Кальдерон?
— А! Тот ничего. Дал хорошие чаевые.
— Ты и его номер убираешь? Он тоже привез собственные вещи?
— Кое-что. Много старинных. Французские. Очень красивые.
— Чем они богаче, тем хуже, — нарушила молчание Лурдес. Она говорила по-английски прекрасно, лишь с небольшим акцентом. — Вчера вечером я была в каюте у…
— Эй! — прогремел окрик. Констанс обернулась и увидела прямо за спиной начальницу. Та стояла, уперев руки в широкие бока, и злобно смотрела на нее. — Встать!
— Вы мне говорите? — отозвалась Констанс.
— Я сказала: встать!
Девушка спокойно поднялась.
— Я тебя раньше не видела. Как звать?
— Рильке, — ответила Констанс. — Лени Рильке.
— Где твой блок?
— На восьмой палубе.
На лице мегеры появилось выражение мрачного торжества.
— Я так и думала. Ты прекрасно знаешь, что тебе нельзя есть здесь. Марш в свою столовую.
— Какая разница? — невинным тоном возразила Констанс. — Здесь еда ничуть не лучше.
Торжество на лице начальницы сменилось изумлением.
— Ах ты, наглая сука!.. — Она с размаху ударила Констанс по щеке.
Грин никогда до этого не били по лицу. На миг девушка остолбенела, затем инстинктивно шагнула вперед, сжимая в руке вилку. Что-то в этом движении заставило глаза бригадирши широко раскрыться. Разъяренная фурия отступила на шаг.
Констанс медленно положила вилку обратно на стол. Вспомнила о Марии и своем обещании сохранить тайну и опустила глаза. Казулина смотрела на безобразную сцену с побелевшим лицом. Две другие горничные усердно разглядывали свои тарелки.
Вокруг возобновилось приглушенное и равнодушное журчание голосов, прерванное было скандалом. Констанс взглянула на свою обидчицу, запоминая лицо. Затем — с пылающей щекой — отошла от стола и покинула пищеблок.
Входя в аскетичный кабинет шефа службы безопасности Патрика Кемпера, первый помощник капитана Гордон Ле Сёр испытывал нарастающее беспокойство. Пропавшая пассажирка так и не объявилась, и ее муж потребовал встречи с высшим командованием судна. Капитан Каттер последние несколько часов пребывал в своей каюте, в мрачном расположении духа, как это нередко с ним бывало, и Ле Сёр был не склонен его тревожить — хоть ради Эвереда, хоть ради кого-то еще. Вместо этого он передал вахту второму помощнику и теперь призвал на эту встречу Кэрол Мейсон.
Эверед шагал взад и вперед по тесному пространству гостиной с видом человека на грани истерики — лицо багровое, голос дрожит.
