Джанич вынул из рук хозяина дома газету, силой посадил его на лавку, тихо и строго спросил:
— Как зовут?
— Милан, — невнятно пробормотал тот. — Милан Стуковский...
Джанич проследил за взглядом Милана. Хозяин смотрел в пол.
— Где семья?
Стуковский вдруг сжался и жалобно взглянул на разведчика.
— Немцы, что ли, убили? — спросил Джанич.
— Нет. Ушли... — опять невнятно пробормотал Стуковский.
— А ты что же?
— Дом...
— Ясно... Дом побоялся оставить. А где же другие люди с хутора?
— Ушли...
— Немцы рядом есть?
— Нет.
Милан смотрел мимо Джанича. Чуть выше и в сторону. Лицо его казалось бледным.
Одет Стуковский был хорошо, в добротную кожаную куртку, яловые сапоги. Весь внешний вид его говорил о достатке.
«Может быть, не успел переодеться? — подумалось Седому. — Поздно нас обнаружил».
Он не верил Стуковскому. Дом на горе — прекрасный наблюдательный пункт на все четыре стороны. Настораживало отсутствие людей. Мертвая зона. И один дом, один человек. Живет, словно и войны нет.
Долгинцов приказал тщательно обыскать дом и сараюшку.
Телефон обнаружил Гайда. В подполье, в стене, оказалась ниша, искусно замаскированная фанерой.
Стуковского спустили в подпол и показали находку. Он весь обмяк и рухнул на колени.
Допрос повел Джанич.
— Кличка?
— Отшельник.
— С кем связь, конкретно фамилию, должность...
— Оберштурмбаннфюрер Гельмут Хёниш, комендант, все немцы, что в округе, под его командованием.
Это был уже мертвый человек. Чрезвычайная бледность покрывала его лицо, ввалившиеся глаза закрыты, их бил нервный тик. Отвечал он громко, монотонно, словно читал давно заученную молитву.
— Что ты должен сообщать им по телефону?
— Ваше появление, количество людей, вооружение, приметы.
— И что же? Были русские?
— Были... — прошептал Стуковский.
Гайда переводил Седому допрос. Капитан вздрогнул.
— Сколько?! — крикнул он. — Сколько их было?
Стуковский бормотал что-то несвязное, переходил на шепот. Казалось, что он вот-вот потеряет сознание.
— Он говорит, товарищ капитан, что русские были трижды... три группы, и он обо всех сообщил немцам...
Вот почему молчал эфир. Они приходили сюда обогреться, может быть, поесть горячего, отдохнуть перед дальним и трудным поиском. Узнать от этого человека о дислокации немцев. А он хладнокровно звонил в гитлеровский штаб и сообщал даже приметы разведчиков.
Он и встречал их, наверное, в холщовой поддеве и в лаптях. Бедняк, оставшийся сторожить кулацкий дом, вот за кого он себя выдавал. А сейчас не успел навести маскарад.
