- Дядька Игнат? - неуверенно позвал Федор, не узнавая в лежащем кореша.
Человек зевнул и сел, открыв заспанные глаза, озираясь, будто в тумане. Потом пригляделся к вошедшему.
- Да Федор, кажись? Ну, ты пропа-ал... По полной, что ли, тянул?
Игнат опустил ноги на пол и шагнул к Артюхову. Они похлопали друг друга по спине. Глухарь сильно сдал, но был все еще жилист, костист.
- А ты, гляжу, орел! - похвалил Федора Игнат, щуря на него в сумраке белесые, выцветшие глаза. - Пойдем на новой половине посидим. Я ведь пристроечку кирпичную соорудил. Здесь у меня хлев, блин. На так и тянет поспать сюда. Рогатая, вот, жует, хорошо...
Игнат засуетился, они вышли на покосившееся крыльцо. Сзади, со стороны сада, невидимая с дороги, откуда пришел Федор, возвышалась аккуратная кирпичная пристройка с крохотной терраской.
- Пока здесь зимой было жить нельзя, но за это лето доделаю, хвалился Игнат.
В домике и правда было уютно. Федор умылся под умывальником и сел за широкий некрашеный стол, начал доставать привезенную водку и снедь.
- Вот грев так грев, - оживился Игнат, видно было, что он соскучился по общению.
Из его рассказа Федор узнал, что переезд здесь закрыли, потому что рядом, в трех километрах отсюда, построили новое шоссе. Там и тоннель для пешеходов имелся.
- Я теперь на пенсии, - хмыкнул Игнат, и глаза его после первой стопки стали прежними: цепкими, видящими собеседника насквозь. - Давненько в Москву не наезжал, Что там? Какие новости? - продолжал он.
Федор закусывал хозяйским малосольным огурцом, не отставал от Игната: опрокидывал стопку за стопкой. Он достиг настроения, при котором хотелось пожаловаться на жизнь так, чтобы это было естественным порывом души.
- Ой, да я чуть по новой не влип. Только вышел, ну и, конечно, к Голове, позвонил, все чин чинарем. Договорились. Вечером прихожу - полный облом. Печать на двери. Во дворе про стрельбу говорят. Амбец. Затаился, с бабками швах, прикид бомжовый. Стал осторожно узнавать - никого ребят из "бригады" нет. И Лесной - готов.
Игнат слушал хмуро, и по его лицу не понять было: знает он эту историю или впервые слышит.
- Да, - наконец сказал он, вскинув лохматую седую голову, и просверкнуло что-то такое в лице, молодое, жестокое, - я об этом слыхал. А сейчас ты что?
- Фуфло, - вздохнул Федор. - Кладбище охраняю, морг. Под Москвой.
Игнат рассмеялся, обнажив стальные коронки:
- В самый раз тебе, паря... Короче, не пляшут ни ваши, ни наши, а заломали - беспредел и буза. Костю жалко, просвистел свою жизнь... Не на ментов ведь нарвался... Я отстал, Стреляный, уж и не знаю, в чьих грабарках сейчас и маза и правило... Одно знаю твердо: ни одна шобла не может в натуре навязывать свои правила...
