С ним была женщина всех женщин, тело, плоть, живая, дарящая блаженство и ничего не требующая взамен.
Он уснул и так никогда и не узнал, с кем же провел эту ночь. Да он и не хотел этого знать.
...Три дня пролетели у Федора в полном безделье, когда после завтрака Аджиев спросил его перед тем, как уехать в город:
- Я твой должник. Чем прикажешь долг отдавать?
Федор курил на террасе, и вопрос Артура Нерсесовича его врасплох не застал. Он давно ожидал v чего-то подобного. Но теперь решил потянуть, посмотреть, что предложит сам Аджиев.
- К прежним дружкам мне, наверное, ходу нет... - начал Федор.
- Да уж... Еще полгода, и опять в зону... - в тон ему продолжил Артур Нерсесович.
"Пьян был в дупель, а запомнил..." - усмехнулся про себя Федор и отрезал:
- Не знаю.
- У меня людей с тремя ходками нет, - жестко сказал Аджиев.
Федор покосился на него: невысок ростом, особой силы не чувствуется, черты лица неприметные, размытые, но в тонком очертании губ таилась жестокость и воля. Аджиев заметил взгляд, машинально поправил черную густую шевелюру, и так уложенную волосок к волоску.
Молчание затягивалось, и Федору почему-то показалось, что самое лучшее в его положении сейчас это немедленно собрать свой нехитрый скарб и распрощаться навсегда с этим домом и его хозяином. Он уже было открыл рот, но Артур Нерсесович опередил его:
- Знаю, знаю, о чем ты подумал: твои хоть и чистенькие, а дело хреново делают. Им только беременных охранять. Так, да? Слушай, я закрою глаза на твое прошлое, если ты готов работать на меня. Ты мужик серьезный, наверное, надоело по зонам оттягиваться. Нуждаться не будешь, а условие одно - никакой самодеятельности. Я законы уважаю. Они теперь для меня писаны.
- Сразу отвечать? - спросил Федор. - Или до вечера время есть?
А сам думал о том, что не всякие, видно, законы уважал самонадеянный Артур, если пришлось, шкуру свою спасая, по пожарным лестницам зайцем скакать. И не все законы, что на бумаге писаны, были еще и другие... Вот их-то он, Федор, знал получше, чем бывший ученый, китаист и электронщик. Но сейчас, конечно, речь шла о другом.
- Пожалуй, я даже соглашусь, Артур Нерсесович, - вздохнул он. И при этом только одна смутная мысль слегка кольнула внутри: "А ну как братва дознается, кто дело на Васькиной хате завалил?" Однако это предположение было уже из области невероятного.
Ваське Вульфу не зря дали кликуху Голова. Был он из старомосковской богемной семьи, окончил музучилище по классу скрипки и даже поиграл немного в оркестре, но в самом конце 70-х подзалетел с валютой и угодил прямо с лощеных паркетов в зону. Но срока не досидел, родители выцарапали его оттуда благодаря высоким связям. Однако тогда у Васьки появились связи свои, и очень они ему пригодились, когда объявили перестройку и прочую туфту с демократизацией. Лафа началась для Василия Вульфа и его новых дружков, тут уже не до скрипки было. Состояния за неделю делались. Только полные дурогоны ждали нового светлого будущего по американскому или шведскому образцу, а Василий раньше многих смекнул, куда все катится.
