Мглистая туча наваливалась на Волгу с запада, и намерения у нее, судя по всему, были самые серьезные. Дюралевый катерок сбросил скорость и зарылся носом в нарзанно зашипевшую волну.
— Толик, — жалобно позвал толстячок, что сидел справа. — По‑моему, она что‑то против нас имеет…
Хмурый Толик оценил исподлобья тучу и, побарабанив пальцами по рогатому штурвальчику, обернулся — посмотреть, далеко ли яхта.
Второе судно прогулочной флотилии выглядело куда эффектнее: сияюще‑белый корпус, хромированные поручни, самодовольно выпяченные паруса. За кормой яхты бодро стучал подвесной мотор, но в скорости с дюралькой она, конечно, тягаться не могла.
— Это все из‑за меня, ребята… — послышался виноватый голос с заднего сиденья. Там в окружении термосов, спиннингов и рюкзаков горбился крупный молодой человек с глазами великомученика. Правой рукой он придерживал моток толстенной — с палец — медной проволоки, венчающей собой всю эту груду добра.
— Толик, ты слышал? — сказал толстячок. — Раскололся Валентин! Оказывается, туча тоже из‑за него.
— Не надо, Лева, — с болью в голосе попросил тот, кого звали Валентином. — Не опоздай мы с Натой на пристань…
— «Мы с Натой»… — сказал толстячок, возводя глаза к мглистому небу. — Ты когда кончишь выгораживать свою Наталью, непротивленец? Ясно же, как божий день, что она два часа макияж наводила!
Но тут в глазах Валентина возникло выражение такого ужаса, что Лева, поглядев на него, осекся. Оба обернулись.
Белоснежный нос яхты украшала грациозная фигура в бикини. Она так вписывалась в стройный облик судна, что казалось, ее специально выточили и установили там для вящей эстетики.
Это была Наталья — жена Валентина.
Впереди полыхнуло. Извилистая молния, расщепившись натрое, отвесно оборвалась за темный прибрежный лесок.
— Ого… — упавшим голосом протянул Лева. — Дамы нам этого не простят.
На заднем сиденье что‑то брякнуло.
— Ты мне там чужую проволоку не утопи, — не оборачиваясь, предупредил Толик. — Нырять заставлю…
А на яхте молнии вроде бы вообще не заметили. Значит, по‑прежнему парили в эмпиреях. Наталья наверняка из бикини вылезала, чтобы произвести достойное впечатление на Федора Сидорова, а Федор Сидоров, член Союза художников, авангардист и владелец яхты, блаженно жмурился, покачиваясь у резного штурвала размером с тележное колесо. Время от времени, чувствуя, что Наталья выдыхается, он открывал рот и переключал ее на новую тему, упомянув Босха или, скажем, Кранаха.
