А теперь оставалось только ползти на коленках, обшаривая землю перед собой в поисках своего камня. Хорошо, что равнина была — как это, почвенистая, землянистая? — в общем, без камней практически, словно ухоженное поле.
Теперь оставалось только работать… Лишь бы Антошка терпел…
И всё равно камень она нашла, лишь когда уже начало сереть небо.
Девочка к тому времени вывалялась в земле, вымокла в росе, обрезала ладони о траву, исплакалась, но ничего не обнаружила. И лишь когда в свете начинающегося утра стало возможно определить, где что, Алина увидела, что искала не там. Чуть левее — но это "чуть" стоило… Стоило всего…
…А камень она нашла почти сразу, как только вышла на правильное место. Оказалось, оно насмерть отпечаталось в её мозгу: стоило только стать там, где реальный вид совместился с тем, что был у неё в голове, и бросить взгляд вокруг, как камень тут же попался на глаза. Он даже не прятался в траве! Если бы их тогда не погнал страх, его можно было подобрать почти сразу — он лежал на виду, на почти лысой кочке!
Сашка встретил её деловито-нагло:
— Ты чё, в болоте купалась? Мы уж тут заждались…
Алина не обиделась — она увидела первый взгляд радости и даже нежности, который бросил на неё противный Гуся. Он и не спросил про камень, он просто был рад снова видеть её…
Она молча раскрыла ладонь… Антон был непонятно как — казалось, в сознании, но время от времени как-то заговаривался. Может, так проявляется бред? Температура тоже была высокой, и это было самым неприятным, хотя, знала Алина, неизбежным.
Зато Гуся проявил себя во всей красе.
"Я знал, что ты найдёшь камень, поэтому…" — нагло оправдался он.
А оправдывался он в том, что каким-то образом сумел изуродовать морду убитого динозавра и вынуть ему нижнюю челюсть с великолепными загнутыми назад клыками. "Ты чё, — выкатил Гуся глаза, — раз уж я убил динозавра, я это что, не имею права предъявить?"
— А Антон? — ахнула Алина.
— А Антону вот, — беспечно заявил Сашка и предъявил выкорчеванный из локтевого — или как там у динозавров? — сустава остаток лапы с теми самыми страшными когтями.
— Те-то мы потеряли, — пояснил он, напоминая о когтях, что они вырезали у первого ящера.
Вот живодёры!
А потом взъярился:
— Ладно, хватит тут разборок. Антоха живой, я ему помогал, как мог. Но нам пора перемещаться домой. Ты и так там проваландалась всю ночь, пока мы тут…
Как дала бы!
Сложнее всего было с Антоном — он бредил и руку свою к камню присоединить никак не мог. Кое-как ребята разместили его ладонь между своими.
