Господи, подумала Алина, неужели он всерьёз собирается его разделывать?
Вблизи зверь казался уже не очень большим. Точно говорят: у страха глаза велики! Но всё же ростом со взрослого человека, не считая длины хвоста, — это тоже серьёзно. А уж клыки в открытой пасти были точно величиной с ладонь.
Сашу передёрнуло, когда он представил, как запросто такие зубки откусят ногу или руку. Не акула, конечно, из фильма "Челюсти", но…
Зато ему сразу стало легче при мысли, что сейчас нужно будет резать этого гада. Он в жизни никогда ничего подобного не делал и даже не представлял, как это делается. Более того, его даже мутило при одной мысли, что надо будет вскрывать кожу, чувствовать, как чужая кровь течёт по рукам, вырезать ещё живое мясо… Но делать было нечего — он на данный момент пока что единственный работоспособный мужчина в этом мире. И кому-то надо кормить девочку и раненого друга…
А в принципе, подумал он, не будет ведь ничего страшного, если они действительно поедят мясо этого зверя. В конце концов, они ведь его в каком-то смысле победили. Перехитрили, удачно выбрав место обороны. А труп врага не только хорошо пахнет, но, видимо, и хорошо "вкуснит"…
Он невольно оглянулся на Алину. Вот чёрт, какие мысли зверские в голову приходят! Алинка бы такое не одобрила…
Тем не менее, вернувшись, он предложил своим друзьям развести костерок, вырезать у ящера филейные части и от души наесться.
Алина посмотрела в направлении, где лежала туша зверя, и её передёрнуло:
— Я не буду есть эту гадость!
— Останешься голодной, — хладнокровно отпарировал мальчишка.
Антон примирительно проговорил:
— Едят же люди змей и черепах. Такие же пресмыкающиеся. За черепахами все моряки охотились, чтобы суп из них сварить… Всё равно, что в китайский ресторан сходить…
Алину ещё раз передёрнуло — была она как-то раз в таком ресторане с родителями…
Но возразить было нечего. Во всяком случае, если осторожненько попробовать, то…
…Мясо на вкус оказалось жёстким, но вовсе не невкусным. Точнее, трудно было его вкус сравнить хоть с чем-нибудь. Прежде всего, по той причине, что оно… элементарно подгорело!
С костром возились долго: из тех веток, которые им подарил кустарник, нормального огня так и не получилось. Точнее, не получилось хороших углей — веточки сгорали, оставляя пепел и разве что малюсенькие искорки, которые и углём-то назвать нельзя было. Потому мясо, нарезанное маленькими кусочками, пришлось попросту совать в пламя, где оно и пригорало. А есть его полусырым запретил Антон, справедливо рассудив, что никто из них не знает, какие микроорганизмы живут в этом времени, и как их перенесёт большой человеческий организм.
