Старший из охранников нервно и неприветливо отозвался:
— Что мы можем сделать для того, кто попал в немилость к Богине?
— Вы могли бы кое-что передать от меня. Мне всего-то нужно разок встретиться с другом.
— Никому не позволено говорить с тобой. Одну девчонку из-за тебя уже разыскивают.
Локридж сжал зубы. Конечно, Ори уже знает о его аресте. Будь ты проклята, Сторм, исчадие ада, подумал он. Даже в тюрьме, из которой я тебя вызволил, не запрещались свидания с посетителями.
— Так, — протянул Локридж. — Тогда я бы хотел видеть Богиню.
— Ну да! — со смехом воскликнул воин. — Неужели ты ее зовешь?
— Вы можете передать: я прошу свидания.
— А зачем? Она сама знает, что Ей делать!
Локридж зловеще усмехнулся:
— Глупец, если ты решил, что, оказавшись за решеткой, я потерял свою власть над тобой, то попробуй не выполнить мой приказ, и сам убедишься в обратном. Твоя драная шкура слезет с тебя, живого, и пойдет гулять по лесу.
Юты в страхе отступили от хижины. Локриджу пришло в голову, что реакция дикарей — первые плоды воспитания аборигенов в новом духе.
— Иди! — приказал он. — И не забудь захватить для меня завтрак на обратном пути…
— Прости, колдун, я не смею. Нам не позволено оставлять пост без разрешения. Но подожди, — вожак вытащил горн и протяжно протрубил: сквозь шум дождя звук разносился грустно и жалобно. Вскоре появилась группа воинов с топорами в руках.
Вожак сразу послал их к Сторм.
Это была хоть крошечная, но все же победа, и теперь Локриджу его положение начало казаться не столь уж безнадежным. Он набросился на принесенные ему черствый хлеб и жареную свинину.
«Сторм, наверное, может сломить меня, — подумал он, — но для этого ей понадобится, как минимум, расщепитель сознания».
Его даже не удивило, когда через пару часов она действительно пришла. Он со смущением ощутил, что его сердце вновь учащенно забилось. В длинном платье, высокая, гибкая и необычайно красивая, она словно парила над землей. Она держала в руке посох Мудрейшей; ее свиту составляло не менее дюжины ютов, среди которых Локридж заметил и Витукара. Гравитационный пояс создавал вокруг нее бледное сияние, образующее над головой ореол, о который, как о невидимый зонтик, разбивались капли дождя и каскадами устремлялись вниз, не задевая ее, — она словно утопала в серебристых струях водопада, подобно нимфе или русалке.
Она остановилась прямо перед хижиной; взгляд ее больших глаз оказался неожиданно печален.
— Ну вот, Малькольм, я здесь, — сказала она. — Я не могу отказать тебе…
