— Ну, конечно, зайчик. Сейчас построим новую башню.
Такой улыбки он никогда раньше не замечал на лице Лиссы. В ней были нежность и умиротворение, любовь и восхищение. Это было самое трогательное выражение, какое Роум когда-либо видел на ее лице. Очевидно, она очень любила Мелли — умозаключение, которое смело можно было бы квалифицировать как самое выдающееся открытие года.
Выражение нежной заботливости в ее глазах заставило его заерзать. Вот почему Лисса хочет выйти замуж. Вот почему она хочет иметь семью. Наблюдая ее рядом с ребенком, Роум впервые осознал, что она, пожалуй, права. Возможно, она уже созрела, чтобы быть женой и матерью.
При мысли о ней, как о жене какого-то другого мужчины, ему стало не по себе. Пытаясь подавить обуревавшие его чувства, Роум сидел, будучи весьма далек от того, чтобы наслаждаться моментом. Конечно, если для того, чтобы быть отцом, достаточно просто сидеть и смотреть, как Лисса занимается с ребенком, то это не так уж и страшно. Даже приятно.
Может быть, когда-нибудь, в далеком будущем, отойдя от дел, и он решится на такой шаг. Несомненно, все эти сетования мужчин на то, что дети требуют слишком много труда, не что иное, как пускание дыма в глаза. В конце концов, какие могут быть трудности в том, чтобы присмотреть за маленьким ребенком?
Как оказалось, чертовски большие трудности. Спустя полтора часа Роум уже сомневался, сможет ли он выдержать хотя бы еще немного в обществе Мелли. В течение пятнадцати минут девочка спокойно играла с Лиссой, а затем внезапно, без всяких видимых причин, превратилась в сущего дьяволенка. Она вопила так отчаянно, как будто ее режут. Все попытки Лиссы как-то утешить ее отвергались с ходу. А Роум сидел ошеломленный, пытаясь понять, какой бес вселился в это — от горшка два вершка — существо.
— Не хочу бу-ум! Хочу куфать!
Если бы это прозвучало один раз — нет, за последние полчаса он слышал этот возглас по крайней мере двести раз. Казалось, что заело пластинку с этой чудовищной записью.
— Но, Мелли, сейчас еще рано обедать, — терпеливо увещевала девочку Лисса. — И потом, ты не съела яблоко, которое я тебе дала.
— Не хочу боко, хочу бинчик!
Измученный нескончаемым спором, Роум решил рискнуть жизнью, конечностями и здравым смыслом.
Он зашел с тыла и развернул орущее создание лицом к себе. Рев на секунду прекратился. Роум заглянул в наполненные слезами широко раскрытые карие глаза.
— Хорошо, Мелли, — сказал он с привычными интонациями арбитра, призывающего к порядку слишком шумных участников деловых переговоров. — Поорала, а теперь хватит!
